Дорога к себе. Ступить за грань

— Этого больше никогда не повторится, — твердо произнесла я, переведя взгляд со Ждана на Хоруна. — Для меня это был страшный урок.

— Госпожа кайри? — Ждан посмотрел на меня с недоумением.

Вот она — разница в менталитете. Он даже не понимал, о чем я говорю.

Или… даже в этом пытался облегчить тяжесть в моей душе.

— Я предлагаю вам войти в мой ближний круг, — глядя на старшего из братьев — ему принимать решение, продолжила я. — Если посчитаете, что достойна.

— Это честь для нас, — ни на секунду не задумавшись, ответил тот. — Мы принимаем ваше предложение, госпожа кайри.

Мне бы вздохнуть с облегчением, замереть, позволяя себе хоть на мгновение расслабиться…

Они были другими. Ильдар, Риман, Джориш, Раксель, и даже сорвавшийся, в том числе и по моей вине, Димитр. Они были рождены в рамках этих законов. Их воспитывали, как будущих правителей этого мира. Они шли вверх по ступенькам, становясь сильнее, с каждым шагом все легче принимая тот груз власти, который ложился на их плечи.

Но…

Вот этого: вздохнуть с облегчением… расслабиться… они были лишены так же, как и я. Отвечая не просто за Самаринию — за будущее мира, в котором предстояло жизнь их детям, внукам, правнукам… Оставаясь при этом просто людьми…

Одними из…

Понять, не встав рядом, сложно. Принять…

Судьба! Предназначение! Выбор!

Лишь поднявшись на самую вершину можно было увидеть, что все три — суть одного. Жизни — в ее беспрерывности и быстротечности.

Кто-то мог назвать эти мысли патетикой, я бы не стала обвинять в легковесности подхода. Не встав рядом…

— Это честь для меня, — сглотнув вставший в горле комок, отозвалась я. Продолжать тему не стала: — В покои инессы Исхантель.

Ждан тут же вышел вперед, Хорун занял место за моей спиной.

Так было и так будет! Я не собиралась забывать эти мгновения. Чтобы не забыть и то, через что пришлось пройти, ради вот этого понимания. Не сути этого мира — той цены, которую необходимо заплатить, чтобы осознать свое место в нем.

Комнаты, где разместили Лорианну, находились на втором уровне. Охраны не видно, но в ее наличии я не сомневалась. Дочь эклиса была будущим, которое когда-нибудь, но наступит.

Вошла я в небольшую гостиную без приглашения, воспользовавшись своим правом, и тут же наткнулась на полный боли взгляд. Девочка сидела, забившись в угол дивана и смотрела… Не на меня, на дверь. Меня она словно и не видела.

— Лора! — выдохнула я, рывком расстегнув плащ и отбросив его в сторону.

Быстрым шагом подошла к дивану, подняла безвольное тельце Лорианны, прижимая к себе.

Дочь Ильдара была взросла не по годам, но… она продолжала оставаться ребенком.

— Лора, — целуя ее зареванное личико, шептала я. Гладила по растрепанным волосам, тормошила, пытаясь вырвать из оцепенения, из того ужаса, в котором она потонула. — Лора, девочка моя!

— Он умер? Да? — практически беззвучно, неожиданно прошептала она. И повторила, словно я могла ее неправильно понять: — Папа умер?

— Нет! — едва сдерживая, чтобы не завыть от отчаяния, поставила ее на пол. Опустилась на колени. Обхватив ее лицо руками, заставила смотреть на себя. — Он не умер и не умрет!

— Я видела… — ее глаза были слепыми. Не как у Бэя, те просто не видели, эти же отказывались. — Много крови. Тьма. Смерть.

Вот он — нелегкий выбор. Я должна была провести Совет. Я должна была находиться с ней.

Чем ты готов пожертвовать…

…Этому миру нужна Богиня-женщина. Та, что будет дарить любовь и заботиться о нем. Та, что будет чувствовать его боль…

Слова Джориша теперь звучали по-другому, да и понимание смысла единения кайри и эклиса воспринимались иначе. Он и я. Не выбор одного из двух, его отсутствие, потому что нас — двое.

— Он — жив! — жестко произнесла я. Встряхнула за плечи… Голова дернулась… бессильно. — Слышишь! Жив!

И не важно, что у самой все расплывалось перед глазами. Не важно, что губы кривились от сдерживаемых рыданий. Она не была моей дочерью, но… она была моей дочерью!

— Жив, моя хорошая, — вытирая то ее слезы, то свои, вновь и вновь повторяла я. Убеждая себя. Убеждая ее. — Наступит день и он очнется. А потом мы опять будем бегать в парке. И слушать рассказы Бэйкара. И спорить, могло такое быть или он все придумал. А папа будет смотреть на нас и улыбаться…

Лорианна отшатнулась внезапно. Еще мгновение назад потерянная, она вдруг посмотрела на меня ясно и… холодно.

— Госпожа Мария? — голос был полон почтения, но звучал безжизненно.

У всего своя цена…

— Нет, — глотая слезы, качнула я головой. С колен так и не поднялась. — Машка…

Ее взгляд был пристальным. Недоверчивым…

Она имела на это право.

— Спи, малыш, усни котёнок, сладких снов тебе, зайчонок, — начала я петь прерывистым шепотом. — Мой игривый колокольчик, непоседливый звоночек.

— Машка! — закричала она, бросаясь ко мне и обхватывая за шею. — Машка…

А слезы текли и текли. Туманя взгляд и оставляя соль на искусанных губах. Но это были уже не слезы горечи — веры. Веры в то, что самое страшное позади…

* * *