Дорога К Свету (СИ)

Но всему хорошему приходит конец - подошло время сотовой связи. Михаил Григорьевич с первой попытки дозвонился до базы, обговорил условия встречи в районе развилки и вновь рвался в бой. Так как добыча была слишком лакомой для стражей порядка на КПП, военный полковник сам согласился сесть в кабину грузовика, правда, с автоматчиком, да и сам военачальник в придачу к своему пистолету прихватил "калаш". Штатский полковник пристроился на своём джипе вслед за УРАЛом - под прикрытием.

В присутствии Ганова проезд через КПП превратился в простой обмен приветствиями, никто даже не обратил внимания, что водитель джипа был несколько под шафе. Через четверть часа впереди показалась фура, она стояла через километр от поворота на мост и сворота на базу, всем своим видом демонстрируя готовность двигаться дальше - в горы, в чём у военных не должно было возникнуть никаких сомнений.

Два зятя дружно ринулись на перегрузку коробок (третий в это время продолжал свой рейд по деревне). С помощью обоих солдат работа шла споро. Полковник с какой-то щемящей тоской посмотрел на коллегу и глухо проговорил:

- Мне тебя будет не хватать, никогда раньше не думал, что мы с тобой так тесно сойдёмся.

Каким-то необъяснимым образом в руках у вояки оказалась плоская походная фляжка, о содержимом которой его коллега сразу почему-то догадался. Сделали по паре хороших глотков, после которых полковник молча уставился на собутыльника.

- Хочешь запечатлеть мой облик в своей памяти на века? - усмехнулся штатский.

- Удивляюсь - ты сделал для моей части сегодня великое дело и ничего не просишь. Неужто, больше ни в чём не нуждаешься?

Кузнецов возразил:

- Во-первых, великое дело сегодня сделал не только я для тебя, но и ты для меня. А во-вторых, мне уже неудобно обращаться к тебе с просьбами.

Полковник, очень довольный таким ответом, молча развернулся и, слегка покачнувшись, двинулся к кабине грузовика. Покопавшись за сиденьем, он вытащил четыре боекомплекта и оптический прицел для автомата.

- Ты об этом не просил вслух? - ещё более довольный спросил Ганов, протягивая почти фронтовому другу царский подарок.

Захмелевший штатский сперва крепко обнял приятеля, отвернулся, чтобы смахнуть непрошеную слезу, и только потом принял предмет своих мечтаний.

Молодёжь, закончив перегрузку, почтительно смотрела на сцену братания своих военачальников. Зятья быстренько приняли из рук тестя драгоценную ношу, пока он не уронил её в снег. Сделав ещё по заключительному глотку, ветераны на прощание крепко обнялись и разошлись по своим машинам. Один из сынков вежливо, но решительно подвёл отца к заднему сидению джипа, взяв управление автомобилем на себя. Проехав по направлению к горам несколько сот метров, пока военные ни скрылись из виду, фура с джипом развернулись и направились на свою базу.

15. Смешение оси

Дипломатические битвы с применением допинга вконец сломили силы ветерана и он, очутившись в машине, моментально уснул аки младенец. Но при въезде на базу глава семьи проснулся так же быстро, как и заснул, и начал всем руководить с новой энергией.

За день свободные от добычи продовольствия члены семьи сделали немало. Стосковавшиеся по свободному пространству молодые хозяйки поначалу активно помогали Герману и парням с переоборудованием рефрижераторов в жилые помещения, а потом каждая занялась обустройством своего гнёздышка. Так что жилой площади заметно прибавилось. Уже при подъезде к базе Михаил Григорьевич с удо -вольствием отметил, что дымилась не только труба основной постройки - дымок вился и над тремя вагончиками. Наряду с радостью от проделанного молодёжью ветеран сразу же испытал чувство тревоги:

- В четыре трубы топливо за год улетит, где уж тут на три года рассчитывать.

И пока встречающие радостно галдели на разгрузке, глава семьи уже прокручивал в голове, что следует предпринять для решения очередной проблемы.

Банкет, по инициативе старших, превратили в сытный ужин с чаркой водки. За день все очень устали, поэтому быстро разбежались по своим углам отдыхать. Ночью опять трясло и довольно сильно. Погас свет. За безопасность жилища никто не боялся - не то, что в многоэтажке, а уж в вагончиках, пожалуй, и десять баллов можно было выдержать - тревожно было за весь мир, за всё, что было за воротами ограды, за родственников и друзей, которые остались в городах.