Дорога к тебе. Ч. 2 (СИ)

- Встаешь на его сторону? Уже простила? Нашла оправдания тому, что он сделал? - удивился Климов. - Все эти годы с тобой рядом был я. А он спокойно жил с другой, обещал на ней жениться, да только бросил, как и тебя в свое время.

Климов хотел еще что-то добавить, но вдруг остановился и недоуменно посмотрел на Женю и Соню. Он не понимал, откуда вдруг взялось ощущение, что он незваным гостем пытается вторгнуться в чужие отношения, в которые, как ни старайся, входа не получит просто потому, что эти двое не допустят. Это была чужая история, тайная, болезненная и запутанная, которая, по неизвестной ему причине, так и не смогла навсегда отвратить бывших любовников друг от друга.

- Не кричи на папу и на маму! - раздался вдруг звонкий голос Саши.

- Не кричи! - тут же добавила Лиза.

За этой перепалкой все как-то забыли о детях.

- Правда, Роман, веди себя в гостях прилично, - спокойно сказал Егоров, вставая из-за стола.

Он поблагодарил хозяйку за обед и обратился к жене и дочери:

- Пойдемте, мои красавицы, нам пора. Думаю, тут разберутся и без нас.

Затем на секунду повернулся к Жене, ободряюще подмигнул ему и протянул руку жене, помогая подняться.

Встал и невозмутимый Женя.

- Мы с детьми тоже уходим, - спокойно сказал он, обращаясь к Соне, - и вы сможете поговорить.

- Спасибо за разрешение, - язвительно бросил ему вслед Роман.

Даже на эти слова Женя никак не отреагировал. Он просто не мог позволить себе испортить все еще больше.

Когда Соня поднялась в детскую, дети уже спали, а Женя сидел на полу, устало привалившись спиной к стене.

- Извини, не хотел, чтоб так все вышло, - почти шепотом сказал он. - Он ушел?

Соня кивнула головой.

- Мне тоже уходить?

Спрашивая, Женя и не надеялся, что ему еще раз разрешат переступить порог этого дома. Все было правильно: он вломился в чужую жизнь, а его там никто не ждал. Вот и получил в нос со всего размаха, но стыднее и обиднее всего было то, что все, сказанное Романом, оказалось правдой. Соня задумчиво и с какой-то затаенной горестью посмотрела на него, потом отрицательно покачала головой.

- Оставайся на целый день. В конце коридора гостевая. Пока дети спят, можешь отдохнуть там.

Она вышла из детской и скрылась в своей комнате, а он так и остался сидеть на полу, не веря тому, что услышал.

Остаток дня пролетел незаметно. Вечером, когда дети заснули, Женя спустился со второго этажа и нашел Соню в столовой. Она сидела в кресле возле окна и задумчиво смотрела в начинающее темнеть небо. Он подошел и встал рядом.

- Хорошо здесь у тебя, тихо.

- Да, - односложно ответила она, поднимаясь.

Прядь длинных волос упала ей на лицо, и он осторожно вернул ее на место. Потом его пальцы неторопливо, словно в замедленной съемке, и робко коснулись щеки, опустились вниз и ласково погладили шею. Нет, с тихой радостью убедился он еще раз, ничего не изменилось за годы, проведенные без нее: только эту женщину хотело его сердце. Соня опустила веки и с легким вздохом прижалась к большому горячему телу. Оказывается, и ею ничего забыто не было. Все плохое, что с ними случилось, осталось в прошлом, потеряло какое-либо значение, испарилось, исчезло, кануло в небытие... Наконец он ласково приподнял руками ее лицо и поцеловал ждущие этого губы медленно и нежно, словно не веря в то, что происходит. Соня осторожно отодвинулась, взяла его за руку и повела к лестнице. На полпути он подхватил ее на руки, шепча то, что ей хотелось услышать больше всего на свете:

- Любил, люблю и всегда буду любить.

Часть четырнадцатая

Летние ночи такие короткие... А эта была одной из тех, о которых не забывают всю жизнь. Многое потом может случиться. Возможно, и другой человек будет рядом, и он тоже будет говорить о любви. Будут и другие ночи, быть может, не хуже этой. И сердце будет неистово биться, и воздуха вдруг станет мало. И утомленный мужчина, наконец, заснет, не отпуская руку любимой. И женщина будет просить рассвет, чтобы он подольше не наступал. Часть пережитого вместе потом постепенно сотрется, уйдет из памяти, но эта ночь будет помниться всегда. И много лет спустя вспыхнут от воспоминаний румянцем щеки женщины, и глаза мужчины затуманятся дымкой, но никто третий никогда не будет посвящен в их тайну.

Уже под утро Женя неожиданно заснул на середине фразы с верой в то, что с этой ночи все будет хорошо и правильно. Он пытался рассказать о своей жизни, но, начав, тут же замолкал, потому что, собственно, ничего значимого без присутствия в ней Сони не видел. Вот поэтому и повторял Женя без конца только одну фразу: ты - навсегда, остальное - неважно. Потом они долго говорили о детях, и сердце его сжималось от боли, когда понимал, сколько упустил в жизни. Проснулся он так же неожиданно, как и заснул. Светало.