Дорога к тебе и от тебя (СИ)

— На, выпей, — рядом со мной появился бокал, наполненный янтарным напитком.

Я, наконец, выпрямилась. Взяла виски и выпила залпом, чувствуя, как обжигающая жидкость опускается тяжестью в животе.

Перед взглядом экран ноутбука, и я, сладко спящая, в объятиях Тимура. Я лежу на его плече, он не спит, смотрит в потолок и перебирает одной рукой мои пряди. Потом вдруг целует меня в лоб и поворачивает мое лицо так, чтобы видеть его перед собой. И внимательно рассматривает, продолжая перебирать мои волосы.

Я обхожу стол и иду на выход из кабинета мужа, не желая ни видеть его, ни разговаривать с ним.

Глава 22. Уходи

Я сидела в душевой кабине, на полу. Сверху градом сыпались горячие капли. Я плакала, а может быть, и нет. Слезы смешивались с водой и исчезали. Я прижала колени к груди, обняла себя и невидящим взглядом смотрела в пространство.

Не знала, что делать дальше. Не понимала, что будет теперь. Но точно могла сказать — мое отношение к мужу изменилось. Пока не знаю, насколько сильно и что конкретно поменялось. Сейчас я не готова была его ни слышать, ни видеть.

Внутри сидел червь, который говорил “заслужила”, “сама виновата”. И я его слушала, верила ему. Он был слишком убедителен и давил на наболевшую мозоль.

Прошло полчаса или час после… того, что произошло между мной и Денисом, а я все еще не могла прийти в себя. Наверное, я до последнего не верила, что это происходит. Даже, когда уже все происходило, мне казалось, это, скорее, дурным сном. Слишком это было не похоже на моего мужа.

Но боль и злость меняют людей. Калечат, высасывая все человечное и привычное. Я не знала, было ли это минутное сумасшествие, или мой муж действительно способен на подобное, а я просто никогда раньше не видела его с такой стороны.

А может… он уже все осознал? Понял, что натворил, и вот сейчас будет просить прощения за свою несдержанность, грубость? Ведь это мой Денис… педант, консерватор, моралист. В его жизни должно быть все предельно правильно. И разве он, тот, кто постоянно меня оберегал и носил на руках, может быть сейчас так суров и жесток?

Да, наверное, ему просто сорвало крышу… от ревности, злости, боли. Но он поймет, уже понял, что погорячился.

Мы поговорим. Я признаюсь, что заслужила его гнев. Он — что тоже теперь передо мной виноват. И может, так всем даже будет проще? Он выместил свою злость на мне и сейчас, возможно, ярость уже не так будет его убивать и сжигать?

Еще через полчаса я вышла, наконец, из душа, зашла в спальню, кутаясь в махровый халат. И удивленно посмотрела на разбросанные вещи. Мои вещи. Они валялись на полу, на кровати, везде. А еще на кровати лежал чемодан, в котором в беспорядке были скинута моя одежда.

Я перевела взгляд на мужа, который сидел в кресле и курил. Удивленно нахмурилась. Денис никогда не курил. А сейчас он, находясь в спальне, не сводя с меня взгляда, глубоко затянулся.

— Ты сошел с ума? — тихо прошептала я.

Он зло усмехнулся.

— Да, свихнулся. И ты тому виной.

— Динь…

— Нет, я не хочу тебя слушать. Послушай лучше ты меня.

Он резко затушил сигарету в стакане с виски, который стоял на столике рядом. Встал и подошел ко мне, остановившись в нескольких шагах.

— Я бы хотел тебя простить, правда. Забыть и жить дальше. Я думал… я надеялся, что смогу… но не могу… — его голос больше не звучал зло, а скорее, безразлично. Будто он бездушный палач, зачитывающий приговор.

Я молча смотрела на мужа, чувствуя внутри разрастающуюся дыру.

— Уходи, Саш, — спокойно сказал Денис, смотря на меня.

Я молчала, разглядывая уставшее лицо мужа, сжатые губы и холодные глаза. Он все решил. Я знала этот взгляд — он означал, что приговор обжалованию не подлежит. Да и не было во мне сил после всего произошедшего спорить и бороться.

— Прямо сейчас? — хрипло спросила я.

— Можно утром, — криво усмехнулся он.

Постоял еще несколько минут, смотря в мои глаза, а потом развернулся и вышел из комнаты, оставив меня одну. Без него. Видимо уже навсегда.

Сложно описать то, что я сейчас чувствовала. Моя жизнь разваливалась, разрушалась на глазах. Или уже была уничтожена.

Почему-то вспомнился день нашей свадьбы. Мы никого не пригласили. По моей просьбе.

Мать Дениса мне было сложно видеть в этот день, потому что моей уже не было в живых. Отца Денис похоронил давно и из-за этого стал еще ближе с матерью, которая тяжело переживала уход мужа. И Денису сложно было принять тот факт, что я настаиваю на том, чтобы в самый важный для нас день, рядом с ним не было его матери.

Сестрам и брату я даже не сказала, что выхожу замуж. Мы не общались.

Помню, в последний раз, когда была на семейном вечере, я думала о том, что нужно восстанавливать с ними отношения, но потом расставание с Тимом разверзло новую дыру в груди. И я сбежала в Питер. От себя, от всех. Из прошлой жизни всегда оставалась рядом только Кэт.

Мне не хотелось говорить с людьми о себе. Отвечать “хорошо” там, где на самом деле плохо. А в том, что плохо признаваться не хотелось еще больше.