Дорога к Вождю

Время до отбоя они потратили на подгонку выданной им в хозотделе новенькой формы. Подшивая подворотничок, Гаврилов, едва ли не против воли, нет-нет, да и поглядывал на одинокий рубиновый «кубарь» на петлицах. Занимающийся своей гимнастеркой Николай порой бросал на командира незаметные взгляды и тихо ухмылялся в усы, радуясь за друга. Ну а что? Правильно товарищ Берия рассудил, Степка – парень дельный, давно уж в сержантах засиделся! Да и он, ежели так рассудить, тоже не за красивые глаза старшинскую «пилу» получил, а вполне заслуженно: уж вторую войну воюет, а все с голыми петлицами рычаги ворочает. Если б не то ранение, что его на полгода в госпиталь отправило, глядишь, еще на Халхин-Голе повышение получил.

Заснули танкисты, едва прозвучал сигнал отбоя – уж больно насыщенными на события оказались два крайних дня. Ни свежеиспеченный автобронетанковых войск мамлей Степан Гаврилов, ни старшина Николай Баранов еще не знали, что ждет их утром нового дня….

А утром было награждение.

Личный состав НИАБП выстроили на плацу, где генерал-майор Романов торжественно вручил Гаврилову орден Красного Знамени, а мехводу – Красной Звезды. И у того, и у другого это оказались первые в жизни награды…

Глава 20

7 июля 2015 года, Москва

– Ну, други мои верные, что еще удалось раскопать? – открыл очередное ежедневное совещание Батоныч.

– Можно я начну! – как первоклассник на уроке, поднял руку Колян.

– Давай, Коля, жги! – с улыбкой поощрил подчиненного Бат и заглянул в таблицу, где расписывался график работы интервьюеров. – Ты должен был с инженером Гурским поговорить?

– Так точно, шеф! Гурский Семен Натанович работал инженером-конструктором на Харьковском вагоностроительном заводе. Он же танковый… По итогам проверки выяснилось, что дедушка умер еще шесть лет назад, но я сумел договориться с его сыном и посмотреть архив…

– Так-так… Интересно! – оживился Батоныч.

– Гурский – специалист ни разу не ведущий, да и архив был так себе. В основном черновики обзоров трофейных документов. Но несколько листов нас впечатлили. Они были посвящены самым прозаическим вещам – воздуховодам для впускного и выпускного трактов двигателя, а также для подвода воздуха к радиаторам систем охлаждения. Так вот, там приводились данные о сопротивлении воздуха в изогнутых воздуховодах! – Колян обвел собравшихся насмешливым взглядом. – Выяснилось, что при радиусе закругления воздуховода, менее чем вдвое превышающем характерный размер сечения оного в плоскости изгиба, в воздуховоде создаются завихрения, препятствующие свободному течению газа!

– Это как? – удивился Димон.

– Грубо говоря, если трубу сечением сто миллиметров изогнуть по радиусу менее чем в двести миллиметров, двигателю придется тратить часть мощности на преодоление дополнительного сопротивления потоку газов. Чтобы избежать этого, в соответствующее колено нужно поставить диффузор – изогнутую в плоскости поворота пластину, – делящий поток пополам.

– И что это дало? – заинтересовался я.

– Только на устранении таких завихрений во впускном и выпускном трактах удалось поднять мощность танкового дизеля «В-2-54» на сорок лошадиных сил! – Колян посмотрел на меня с видом победителя, словно это он придумал такое устройство. – Еще примерно двадцать сил было выиграно на оптимизации потока воздуха через радиаторы. Вы посмотрите на систему охлаждения «Т-34», там же антиаэродинамический ужас! Итого мощность двигателя практически задаром была увеличена на двенадцать с половиной процентов!

– Отлично поработал, Коля! – похвалил Батоныч.

Димон, ревниво покосившись на друга, тоже потянул руку.

– У тебя… – Владимир Петрович глянул в таблицу. – Электромонтажник Петров Василий Иванович… Хм… Входил в группу создателей… специзделия номер один?

Димон молча положил на стол маленький цифровой диктофон марки «Юпитер-6ПУ» и нажал сенсор воспроизведения.

– …Два месяца муму пороли! Кха-кха… Ну ничего не помогало! Кха-кха… Старший инженер Глубачев даже в церкву тайком ходил – свечку ставить, кха-кха… – хриплый голос, льющийся из крошечного динамика, все время прерываемый глухим кашлем, замолчал.

– И что, товарищ Петров? – спустя секунд пять послышался нетерпеливый голос Димона.

– Да ни хрена! – горделиво произнес хриплый, но почти сразу же закашлялся. – Кха-кха, а-кха-кха-кха-кха… а-кха-кха…

– Так, давайте, товарищ писатель, на этом закругляться. Вы же видите, пациенту тяжело… – в динамике возник женский голос.

– Аа-кха-кха… А ну кышь отсюдова, мокрощелка! – взревел инженер Петров, справившийся со своим кашлем.

– Что?! Да как вы смеете…

– Кыш отсюдова, кому сказал!

– Да я… да я сейчас главврачу… – из динамика послышался цокот каблучков, а потом резкий удар раздраженно захлопнутой двери.

После чего хриплый голос Василия Ивановича довольно произнес:

– То-то, кха-кха… а то ишь тут раскомандовалась, мокрощелка… думает, что ежели тут дом престарелых, так все должны перед ней по струнке ходить, пескоструйщица…

– Кто? – даже в записи было слышно, как сильно удивился Димон.