Дорога к замку

Мы не спеша идём по тропинке через широкое поле. Шагая плечом к плечу, мы занимаем всю дорожку от края и до края. И спереди, и сзади насколько хватает глаз в том же направлении топают группки парней и девчонок, держащих в руках сумки с купальными принадлежностями. Многие — в основном девушки — в шляпах с широкими полями, чтобы не напекло голову. Шляпы все больше белые, украшенные лентами с цветными узорами. От ярких красок, играющих на солнце, немного рябит в глазах.

Сейчас лето. И тропа, по которой мы идём, и огороды, и невысокие холмы, и дома на равнине — все залито лучами летнего солнца. Воздух будто переливается от жары, время к полудню. Скоро час, как мы выбрались из конуры, которую снимаем вчетвером.

Дорожка петляет по полям и в конце концов выводит на приморскую набережную. По ней непрерывным потоком катят машины. Море слегка колышется, вроде как вздыхает, на его тёмной глади не видно ни судёнышка. Но все идут купаться не на море: чуть дальше, слева от дороги, на огромном прямоугольном участке, где ещё недавно были рисовые поля, весной закончили строительство здоровенного бассейна.

Трое из нас в тёмных очках с фиолетовыми стёклами, отчего весь окружающий мир кажется нам окрашенным в спокойный голубоватый цвет. У четвёртого глаза не защищены, и он жмурится от солнца. В скором времени он собирается приобрести большие зеркальные очки с посеребрёнными стёклами.

Мы — друзья и всюду ходим только вместе. Ну и всегда разговариваем между собой.

Едва завидев слева бассейн, народ как по команде поворачивает головы в ту сторону. И правда, трудно оторвать глаза от голубой воды, прозрачных брызг, скопления голых тел. Доносится громкая, развесёлая музыка, пронзительные свистки дежурных, видно, как по траве разгуливают раздетые люди.

Я в этом году иду купаться впервые, и мне вдруг вспоминается прошлое лето — ощущение попавшей в нос воды, шумная сутолока бассейна.

Мы все охвачены радостным нетерпением и, не сговариваясь, ускоряем шаг. Нас обгоняет компания из пяти человек — парней и девушек, — звеня на бегу мелочью в карманах.

— Кретины! — кричит им вслед один из моих товарищей. Но мы и сами, не утерпев, припускаем рысцой и, срезая путь, сбегаем вниз по насыпи. Касса находится в будке, сделанной под горную хижину, её стены и крыша выкрашены яркой краской. Молодые мужчины и женщины с билетиками в руках выстроены в очередь по двое. Очередь быстро всасывается внутрь через узкие ворота, похожие на проходную.

Мы покупаем билеты каждый для себя, как всегда, чтобы не создавать лишних поводов для ссор. Билет стоит не дорого и не дёшево — так, по–среднему, хотя комплекс выглядит как конфетка. А может, это оттого, что он открылся совсем недавно. Тут несколько небольших бассейнов, полно раздевалок, буфетов, киосков, трамплинов для прыжков и всего такого. Ну и территория, конечно, дай боже. Восточного края отсюда даже не видно — так он далеко.

В маленьких сарайчиках–раздевалках страшная толкотня — так и пихают со всех сторон. Кто‑то орёт как ошпаренный. Народ, переодеваясь в плавки, вовсю работает коленями и локтями, отчего в раздевалке ещё теснее. Полиэтиленовых пакетов, куда положено складывать верхнюю одежду, не хватает, да и пристроить их особенно некуда. Мы четверо встаём кружком, кладём пакеты в середину, на пол, и поспешно запихиваем в них своё барахло.

Хотя лето в разгаре, никто из нас ещё не успел загореть — один белее другого. Захватив полотенца и кошельки, мы снова выходим наружу, на яркий свет. В раздевалку тут же с гоготом и криками бросается компания парней с билетами в руках — они только что протиснулись через ворота. Один из нас, беспокоясь за оставленные в раздевалке вещи, оборачивается — он сегодня надел новые штаны. Но мы успокаиваем его и идём дальше.

Снаружи территория бассейна казалась огромным лугом, но вблизи видно, что это просто газон с коротко подстриженной травой. Идти колко, но все же лучше, чем топать по раскалённому бетону. Пройдя мимо круглого детского лягушатника, мы направляемся к самому дальнему бассейну, расположенному ближе всего к морю.

— Совсем отощал, — бормочет тот из нас, который без очков, оглядывая свою грудь и оттягивая кожу. — Нет, вы только посмотрите.

— Все такие, — отвечает ему другой. Он у нас самый головастый. Он в этом абсолютно уверен, да так оно, в общем, и есть. Без него мы вряд ли смогли бы прожить все вместе целых два года. Он и работу подыскал, и объяснил, что нам лучше всегда держаться вместе.

— Это от жратвы, — вставляю я слово. — Вот если б мы могли каждый день покупать все, что нам хочется…

— Не, это лето виновато, — возражает Головастый.

Возле лягушатника, воды в котором — взрослому по колено, сидят папаши и мамаши, наблюдая за своим потомством. У водяной горки шум, брызги, визг, детский смех. Какая‑то тётка, наверное одна из мамаш, громко кричит.

— До конца лета ещё, поди, отощаю, — говорит тот, который без очков. — Хотя больше вроде бы уже некуда.

— Ничего, — успокаивает его Головастый, — это только до осени. А там снова наберёшь.

— Так можно и не дождаться.