Дорога к «звездам»

Я тоже рвусь к нему, но ноги мои вдруг становятся мягкими, я теряю силы, теряю сознание, а порывы ветра с воем и ревом закручивают меня, и последнее, что я вижу — маленький-маленький Шура Плоткин кубарем катится по нашему огромному загаженному пустырю, не в силах совладать с ураганом, разносящим нас в разные стороны...

* * *

И вдруг — неожиданно явственно и отчетливо:

— Здрасссьте, Жопа-Новый-Год, приходи на елку! Ты-то откуда здесь взялась, Кыся?!

Я открываю глаза. Задняя стенка фургона расстегнута и распахнута настежь, внутри гуляет холодный ветер, что-то ровно гудит внизу, весь большой грузовик слегка трясется мелкой, но спокойной дрожью, и я чувствую, что где-то совсем рядом очень много воды...

В фургоне надо мной навис здоровенный мужик в джинсе. Раза в два больше Шуры. От него вкусно пахнет разной хорошей едой с небольшой примесью запаха алкоголя.

Алкоголь я ему тут же прощаю. Ссориться с первых же секунд знакомства мне не очень хочется, ибо меня сейчас после сна и моих кошмаров раздирает целый букет совершенно иных желаний: жрать хочу «как семеро волков»! Шурино выражение... Хочу писать и гадить так, что просто удержу нет! И очень хочется понять — где я, на каком я свете, скоро ли я могу вернуться домой к Шуре и почему, кроме фанеры, в этом фургоне пахнет еще и этим самым... Ну, как его?.. Ну, Шура еще сколько раз потом называл этот белый порошок!.. Господи, да что же это со мной?! Хотя чего тут удивляться? Денек у меня выдался, прямо скажем, не из легких... И я, наверное, еще и этой дряни нанюхался. Иначе чего бы это меня так в сон сморило? Тут даже собственное имя не мудрено забыть... А, вспомнил! Этот белый порошок назывался кокаин!.. Однако при чем тут фанера?

К черту! Сначала — немедленно пописать и покакать!

Продемонстрировать свой хороший характер никогда не вредно, и поэтому я быстренько, на всякий случай, потерся головой о здоровенную лапу этого мужика и выпрыгнул из фургона...

— Эй, ты куда, Кыся-а?! — заорал мне мужик в джинсе.

Но я, не обращая на него внимания, помчался прочь от его гостеприимного, но странного грузовика. То, что это был ЕГО грузовик, у меня не возникло и тени сомнения. Уж слишком по-хозяйски он чувствовал себя в этом фургоне.

Тем более я должен был сделать свои дела как можно дальше от этого мужика и его громадного автомобиля. Ведь за последние несколько часов этот автомобиль в какой-то степени чуть-чуть стал и моим. А как говорил Шура Плоткин: «Там, где живут, там не гадят...»

Боже мой!.. Где же мне облегчиться?! Это же просто черт знает что!!!

Огромное, чудовищное, необозримое помещение величиной с наш пустырь, с металлическим полом и уходящим черт знает в какую высь железным потолком было заставлено сотнями автомобилей, рядами стоящих вплотную, один за другим. Каждый автомобиль, будь это дальнорейсовыи грузовик с длиннющим фургоном, автобус или обычный легковой автомобиль, был притянут к полу цепями и толстыми брезентовыми ремнями. И все это тряслось мелкой дрожью, а за стенками четко прослушивался ритмичный плеск воды...

Я помчался вдоль этого железного пустыря подо всеми машинами в поисках мало-мальски пристойного места для немедленного отправления своих естественных нужд, не обнаружил такого и на последних усилиях воли поскакал поперек этого мрачного автоприюта...

И... О счастье!!! У самой стенки, где плеск воды слышался наиболее отчетливо и близко, я увидел на стене большой красный щит с различными противопожарными штуками, скатанный в аккуратное кольцо брезентовый шланг с медной штуковиной на конце, а внизу, под щитом, спасительный ящик с песком, из которого торчали вмятые туда окурки сигарет!

Ласточкой я влетел на этот ящик, лихорадочно очистил себе место от окурков, быстренько докопался до слоя абсолютно чистого песка и...

... Клянусь, через пятнадцать секунд жизнь приобрела совершенно иной оттенок!

А еще через полминуты, уже зарывая все, мной исторгнутое, я подумал, что зачастую, квалифицируя понятие «Счастье» в нашей жизни, мы невероятно ограничиваем список составляющих. Пять-шесть пунктов типа — Сытость, Благосостояние, Взаимная любовь, Победа (если она не очень кровава...), ощущение Дома, Восторг соития... И все.

И совершенно не учитываем десятки будничных, но поразительно важных элементов, дополняющих это понятие.

Ну, например: прекращение боли. Я помню, как дико болела у меня задняя левая лапа, когда я подрался со взрослым Ротвейлером!.. Я, правда, успел располосовать ему всю харю, но он прихватил меня так, что я уже слышал пение наших Кошачьих Ангелов на небе!.. Хорошо еще, что Шура зонтом отбил меня у этой сволочи...