Дорога к «звездам»

Боком, боком, на всякий случай, чтобы всегда имет возможность отпрыгнуть в сторону, я пошел на это жалобное тявканье и увидел под оградой дыру, ведущую из нашего сада прямо на дорогу. Рядом со сквозной дырой была вырыта и еще одна дыра, но «слепая», всего на полтуловища Лисицы. А между этими двумя дырками — одна для воли, другая — для наслаждения, сидела моя распрекрасная рыжая соседка по оттобрунновскому дому Шрёдеров — Лисичка и улыбалась мне всеми своими страшненькими зубками!..

— Елки-палки! — потрясенно сказал я по-нашему, по-Животному. — Ты-то откуда здесь взялась, подруга?!

— Потом, потом... — нетерпеливо проговорила Лисица. — Потом я тебе все объясню, расскажу... Все — потом!!! А сейчас... Давай!!!

И она мгновенно нырнула мордой в «слепую» дыру, вырытую специально для того, чтобы я мог ее безбоязненно трахать.

Мне, честно говоря, было совершенно не до ЭТИХ ДЕЛ, но когда я увидел ее задранный хвост с беленьким кончиком, широко расставленные задние лапки, нежный, бело-золотистый пушок вокруг ЭТОГО САМОГО места, я не смог побороть искушения и...

* * *

Выспаться мне, конечно, не удалось. В дом я вернулся только под утро, на дрожащих лапах, с висящим хвостом и невероятным головокружением.

А уже через два часа почувствовал Баськину руку у себя и промежности и, еще не открывая слипающихся глаз, услышал ее голос:

— Ой, нагулялся, видать, парень! Ой, нагулялся!.. Ну-ка, просыпайся, кавалер чертов! Мне тут пылесосить нужно. А потом, сейчас мастера из «Телекома» приедут — какую-то Новую телефонную систему нужно проверять — по всему дому будут шастать. Вставай, Кыся, вставай!..

...От этих мастеров «Телекома» полицией пахло, по-моему, километра за три! Хотя они все делали очень квалифицированно и ни у кого из наших домашних подозрений не вызвали...

А я за всем этим чувствовал лапу Рэкса и руку Клауса и был одновременно и обрадован, и огорчен. Сейчас я попытаюсь объяснить мое странное состояние.

Появление полиции в нашем доме уже само по себе создавало некую иллюзию безопасности и успокоения. И это меня радовало. Хотя, вслушиваясь в их якобы веселую якобы болтовню с Баськой, с фрау Розенмайер, с герром Лемке, я понимал, что они невероятно скованы своими ролями и попросту обыскать дом и обезвредить бомбу пока ни за что не могут. А вот упустить момент взрыва — это запросто! Что меня очень огорчало.

А еще меня огорчало то, что даже если полиция вовремя перехватит все дело в свои руки и арестует Мозера и Хартманна, то начнется долгое следствие, всякие там суды, защитники и прочая хреновина, которую я сотни раз видел во всех телевизионных фильмах.

С моей же, Котовой точки зрения, эти два типа, Хартманн и Мозер, заслуживали совершенно другого. Вы жаждете чьей-то смерти?! Так понюхайте сами — чем это пахнет!..

На какое-то время я даже слегка пожалел, что посвятил Рэкса во все подробности. Но тут же отмел эту мысль как несостоятельную и неблагодарную. В конце концов, если бы не Рэкс со своей профессиональной полицейской выучкой, я мог бы и по сей день не найти эту матрешку.

Теперь же я просто обязан взять дело в свои лапы и, не дожидаясь разных полицейских вывертов с обязательным соблюдением ихнего законодательства, сочинить для Мозера и Хартманна что-нибудь свое. Отвечающее моим Котовым представлениям о законах чести и справедливости!

* * *

— Послушай, друг мой Кыся, — спустя три дня сказал мне Фридрих. — Для нашей с тобой поездки в Россию все уже готово. Мы получили подтверждение русских, и сегодня я уже звонил в банк, чтобы они перевели кому следует деньги за эту поездку — билеты на «Люфтганзу» экстра-классом, превосходный отель в Петербурге с отменным, как они утверждают, пансионом для путешествующих Котов и Собак, переводчики, автомобили с шоферами... Короче, целая программа.

— Пансион-то зачем? — недовольно спросил я. — Только деньги на ветер...

— А вдруг я тебе ужасно надоем и ты захочешь побыть в одиночестве?

— Ну что ты, Фридрих... — фальшиво проговорил я и подумал, что у меня нет сил сказать ему, что я не вернусь вместе с ним в Германию.

Но увлеченный идеей будущего путешествия, обычно чуткий Фридрих не уловил фальши в моей насквозь лживой фразе.

— А почему бы и нет? Я хорошо представляю ту нагрузку, которая невольно ляжет на твои плечи. Тебе наверняка придется мне многое объяснять. То, о чем я могу постесняться спросить переводчика. Или буду заведомо знать, что он мне солжет. И ничего удивительного, если ты вдруг захочешь от меня отдохнуть...

— Ох, Фридрих... Мы рано начали говорить об этом.

Мне хотелось как можно скорее прекратить этот разговор. Ибо меня уже самого тошнило от собственной фальши и от того, что в Петербурге я собираюсь его предать.

Если мы туда, конечно, попадем! Если в ночь с двадцать четвертого на двадцать пятое декабря мы с Фридрихом не взлетим на воздух. Лишь бы день рождения Иисуса Христа (это мне все объяснили Баська с фрау Розенмайер...) не совпал с днем нашей смерти. Моей и Фридриха. Потому что в эту ночь я не собираюсь отходить от него ни на шаг.