Дорога к «звездам»

Тогда я перемещался по воде в плавучих условиях небольшого западного города — с почти тысячей грузовых и легковых автомобилей, с магазинами, ресторанами, концертными залами, кафе и ночными барами. С казино, проститутками и бандитами всех мастей и национальностей. Плюс человек семьсот нормальных пассажиров и триста пятьдесят человек команды!

Я даже название этого плавучего чудовища не помнил. Водила мне как-то говорил, но оно у меня из головы выскочило...

Другое дело — «Академик Абрам Ф. Иоффе».

Команда — семнадцать человек. Пассажиров — один. Это я.

Никаких автомобилей, ресторанов. Небольшая кают-компания с телевизором и видиком. Она же — столовая, она же — комната отдыха.

Только не воображайте, что мы такие уж маленькие. Ничего подобного! Длина — как от нашего Петербургского дома до шашлычной Сурена Гургеновича. Шура говорил — там метров сто пятьдесят.

Загрузка у нас не полная. Пятьсот сорокафутовых контейнеров. С чем бы сравнить?.. Ну, как полтысячи Водилиных фургонов без колес. Кстати, все цифры со слов Капитана. Я в них — ни ухом, ни рылом. Вот эту жуткую тяжесть и волочет на себе наш глубокоуважаемый «Академик Абрам...» Ну, как его? «... Ф. Иоффе».

А над всем этим, как говорят в море, «Царь и Бог, и Воинский начальник» — КАПИТАН АЛЕКСЕЙ-ИВАНОВИЧ-КЭП-МАСТЕР. Или, как некоторые еще называют его за глаза — ПАПА.

По поводу того, как мы будем называть друг друга, мы договорились с самого начала, — как только я прикончил колбасу, паштет и разбавленную сгущенку.

Ему очень понравилось мое имя Мартын. Он сказал, что это прекрасное мужское имя и он будет меня звать только — Мартын. Никаких «Кысь»! Кыся — это что-то неопределенное, сказал он. Не то кот, не то кошка. И годится «Кыся» разве что для каких-нибудь сугубо домашних Мусек, Пусек, Мурзиков и Барсиков, а не для такого самостоятельного кота, как я.

Я ему тоже сказал, что если он не возражает, то я буду называть его — «Мастер». Ибо «Капитан» — слишком официально, я у него не служу, а всего лишь пользуюсь его гостеприимством; «Алексей Иванович» — тяжеловесно и утомительно; «Кэп» — излишне фамильярно, а «Папа», извините, звучит просто пошловато. Поэтому я считаю, что «Мастер» — в самый раз.

— Отлично. Мне «Мастер» тоже больше нравится. А вот откуда это у тебя такие отметины? — Он осторожно коснулся шрама, идущего через всю мою морду.

— От разных драк с Котами и Собаками, — ответил я. — А у вас?

— Один тоже от драки. Но очень давно. Еще когда я был курсантом мореходки. А второй — чистая случайность...

И рассказал, как несколько лет тому назад один болван вызвался буксировать его «Волгу» и тянул не плавно, как положено, а рывками. Стальной трос, конечно, лопнул, размолотил лобовое стекло «Волги» и чуть не снес полголовы Мастеру, сидевшему за рулем своей машины.

— С тех пор я больше всего на свете боюсь неквалифицированных идиотов, — сказал Мастер. — Буксируют ли они автомобили или пытаются руководить государством...

* * *

За обедом в кают-компании Мастер отрекомендовал меня команде, свободной от вахты. Остальным — после обеда, по ходу осмотра судна. Знакомил с каждым. Сначала представлял меня, затем своего подчиненного. Называл его имя и должность. И кличку.

Так, например, я узнал, что палубная команда матросов называется «рогачи» или «рогали», что радиста зовут Маркони, а старшего помощника капитана — Чиф. Боцман — Дракон, про Деда — старшего механика и его «маслопупов» я уже рассказывал. А вот матроса-токаря, в хозяйстве которого, как выяснилось, я провел всю первую ночь, звали просто и незатейливо — Точило.

Матросу-плотнику по прозвищу Колобаха было приказано соорудить для меня туалет — специальный ящик с песком, а матросу-приборщику с кличкой Кандей (от морского названия помойного ведра — «кандейка») было поручено ежедневно менять в этом ящике песок.

На капитанском мостике я был познакомлен со вторым и третьим помощниками Капитана. Там же, на мостике, мне был отведен специальный наблюдательный пункт — на главном компьютере. Оттуда я мог свободно смотреть вперед — в тревожную серую, грязно-белопенную воду, которой не было ни конца, ни краю...

Одна немаловажная деталь. Еще у себя в каюте Мастер взял с меня слово ни с кем на судне не вступать в Телепатический Контакт. Рейс ему предстоит тяжелый — их, слава Богу, зафрахтовала одна западная фирма, и они будут вламывать еще месяцев пять без захода в Питер. Домой вернутся не раньше лета. А это очень тяжелая психическая нагрузка. Если же я еще выступлю со своим Телепатическим Контактом — у половины экипажа наверняка поедет крыша. А в таком рейсе каждый на вес золота. Не говоря о валютных расходах на лечение и транспортировку из собственного кармана. Потому что они теперь, после развала российского торгового флота, исключительно на самоокупаемости. Сами на Западе ищут — кому запродаться, сами заключают контракты — зачастую грабительские, где потерпевшей стороной все равно будет русское судно, меняют российский флаг на какой-нибудь либерийский, и — вперед!..

Но хоть есть работа! Хотя бы есть на что жить...