Дорога камней

— Не знаю, — ответил он, не желая признаваться в том почему. — Может, мне показалось, что ты действительно способна стать образованной девушкой. Может, я увидел тебя замужем за хорошим парнем... — Она вспыхнула сильнее, но отчего-то не опустила глаза. — Может, я понял, что, если не сделаю этого, буду вспоминать о тебе и долго не смогу себе этого простить...

Это тоже было правдой.

Линна улыбалась, пряча лицо в ладошках. Кажется, она была счастлива.

— Ты очень милый камешек, — пробормотал юноша себе под нос.

— Что? — спросила она, поднимая голову, глядя на него блестящими глазами.

— Так, ничего.

Подвижное, светлое, веснушчатое лицо её отражало разноречивые чувства столь хорошо, что Даниэль усмехнулся против воли.

— Есть легенда, — смиренно ответил он, улёгшись на сено, подперев голову ладонями, чувствуя, как волосы текут по щекам, падают вниз, ниже плеч, — про странника, шедшего неизвестно откуда неведомо куда. Собиравшего большие и маленькие камни, тащившего их в сумке много дней пути. Те, кто видел его, думали, что в сумке у странника золото или на худой конец серебро. Когда очередные грабители или разбойники прижимали его к дереву или к стене, раскрывали сумку, они очень удивлялись. Плевались и спрашивали, почему он таскает с собой камни, гнёт тяжестью спину. Пригодятся, отвечал он, вдруг да наступит день, когда за путешествие, полное приключений, они отплатят мне добром? Никто не верил старику. Некоторые пытались распилить камни, думая, что золото спрятано внутри. Конечно, внутри его не было. Тогда они плевались снова, отпускали странника, который подбирал распиленные камни, и шли своей дорогой.

Сумка его со временем становилась все тяжелее, лямки не выдерживали веса, рвались, и часто он тащил свою ношу в руках, уставая, тяжело дыша... но не бросал ни одного камня, а только подбирал все новые из тех, что приглянулись ему, или, быть может, из тех, что он не мог оставить просто так лежать на земле.

И слава о странном старике расходилась все дальше и дальше, заставляя ухмыльнуться, покрутить пальцем у виска, задуматься, отчего-то опечалиться многих, многих людей. Они говорили о нем в тепле домов, смеялись на улицах и площадях, вспоминали у дорожного костра... И все никак не могли надивиться, отчего сумасшедший носит и носит с собой полную сумку камней.

Одни считали, что он проклят, и отказаться от своей доли не может, что камни — плата за предательство или иной грех. Другие думали, что он волшебник, и собирает камни, особые по природе своей; что в нужный день каждый из булыжников и осколков заблистает ярче, чем звезда, и могучее волшебство, доброе или злое, будет совершено.

Старик не знал об этих догадках или просто не обращал на них внимания. Он шёл вперёд, и сумка его становилась ношей, все более непосильной. Путь его был долог и вёл неизвестно куда.

Слава и домыслы о нем расходились, как круги по воде.

И вот однажды настал тёмный день. Когда небеса были полны беснующейся грозой, тучи клубились, извергая молнии и громы, заволакивая небо, а ветер бился меж землёй и небосводом, носясь с огромною мощью, но в то же время бессильный...

Голос Даниэля вдруг надломился, на мгновение он опустил лицо, но и девочка, и Хшо увидели, как неожиданно предательски заблестели его глаза. Они молчали, каждый по-своему — затаённо, со страхом или насторожённо, собранно, сжав пальцы в кулаки, — но, тихий долгое мгновение, затем юноша продолжил рассказ. Голос его звучал глухо. Волосы ровной стекающей пеленой чернёного шелка укрывали почти все лицо, казались сталью шлема без прорезей для глаз.

— Настал день, бывший, как ночь. Ливень хлестал по земле, нещадно колотя деревья и траву; дуб, под которым старик укрылся от непогоды, ронял листья гроздьями, отдавая откупную жестокой грозе, жёлуди катились по земле, увязая в траве, или неслись в потоках ветра, отправляясь в дальний путь. Старик дрожал от холода, мокрый с ног до головы. Левой рукой держась за могучий ствол, правой он придерживал сумку с камнями, словно боясь, что ветер унесёт и её.

Рядом со стариком ютились ещё десятка два пилигримов, собравшиеся в плотную толпу; здесь были и купцы, и их охранники, и нищие, и женщины с полей, которые не успели добежать до деревни. И дети, перед грозой игравшие вокруг. Все было страшно.

Молнии били то дальше, то ближе, и, озаряемые яркими вспышками, сотрясаемые громом, исходящим из клокочущих небес, люди дрожали от страха, каждый миг ожидая карающей стрелы небес.

— Старик! — прокричал вдруг один из них, тот, что был поумнее. — Твои камни! Я знаю, они волшебные! Дай мне один! Пусть убережёт меня от молнии! Дай!

Старик отдал ему один из камней. И тотчас все остальные, уверовав в ограждающую силу волшебных булыжников, стали протягивать руки и просить его камни. Старик раздавал их, не жалея. Глаза его сверкали и слезились.