Дорога королей. Наемник 2

Твоя решительность прекрасна,
И нет сомнения, что ошибку совершил.
Ты сможешь идти, но сначала
Взгляни в глаза той, кого хладнокровно убил.

Закутанное в светящийся кокон тело вдруг стало изменяться. Оно начало разбухать и вытягиваться. Светящиеся нити расползлись, удерживая теперь тело девчонки. Нить охватывала её грудь плечи и ноги. Мёртвое тело стремительно трансформировалось, приобретая облик сначала ровесницы Алефа, а потом и взрослой девушки.

С каждой секундой, лицо парня мрачнело.

Некогда гордая, сильная духом,
В семью волков она попала.
Добро Благородных, это лишь слухи
Судьба её будто куклу сломала.

В этот момент, отросток изогнулся, от чего тело девушки перекосилось, от чего она и правда стала похожа на сломанную марионетку.

Её губы вдруг беззвучно прошептали что-то и у Алефа заиграли желваки, однако глаза всё так же выражали твёрдость.

Глаза не подводят, это твоя мать.
Её путь был трагичен и сложен.
Но если захочешь, я верну всё назад.
Правда ты мне останешься должен.

Последняя фраза была произнесена сквозь хриплый смех.

Алеф все так же стоял сжимая кинжал в кулаке, и молча смотрел на спрута в упор. Его лицо будто стало каменным.

На этот раз пауза показалась мне вечностью.

– Это всё? – спросил наконец Алеф.

Неспроста она была, в образе девчонки.
Нашла способ поддержать своего ребёнка.

На этот раз в голосе спрута прозвучала неуверенность.

– Хорошо. Это всё? – снова спросил Алеф усталым голосом. – Я могу идти?

Глаза спрута полыхнули огнём, зрачки расширились, а брови сошлись на переносице.

Видимо Алеф правильно понял реакцию стража. В его голосе вдруг прорезался металл:

– Больше не будет жертв. Вы получили достаточно.

Щупальца беспокойно задергались, повелитель алчности был очень недоволен.

Теперь зазвучал грустный женский голос:

Так уходи, бросай меня, Алефка.
В плену у спрута, я уж как-то проживу.
Я была рядом, как могла, хоть и поступала резко.
Ты вспоминай меня, когда проснёшься наверху.

После первых же слов, Алеф отвернулся от женщины и спрута. Все слова неслись ему в спину, пока он шагал направляемый горящей нитью.

Взгляд стража, устремлённый вслед парню, не сулил ничего хорошего.

Надеюсь я тебя не огорчу,
Что причитается, всегда я получу.

Несмотря на то, что последние слова прозвучали громогласно, Алеф даже не отреагировал.

Судя по всему, спрут начинал терять терпение. Что-то мне подсказывает, сейчас будет нечто не очень приятное. Как демонстрация.

Однако Алеф беспрепятственно дошёл до арки и миновал её.

Когда парень пересёк границу и увидел меня, то сразу отвёл взгляд, повернувшись ко мне спиной. Но я заметил, что его лицо было мокрым от слёз.

Окинув взглядом открывшуюся картину, он спросил:

– Господин Сатир, вы ведь всё видели?

Я молча кивнул, не хотелось говорить. Алеф стоял ко мне спиной, но каким-то образом смог увидеть мой жест.

Похоже парень был на грани, надо бы хоть что-то сказать…

– Вы сделали то что должны были, в противном случае, этот путь закончился бы для всех.

– Моя мать умерла. – бесцветный тоном произнёс он. – Я видел это, и видел её мёртвое тело. Даже если бы я спас девчонку, это ничего бы не изменило. Спрут лгал.

На душе у меня скребли кошки, а в груди собрался тяжёлый ком. Хорошо бы поддержать Алефа, но я только и смог что выдавить из себя одно слово:

– Да.

А дальше нам стало не до разговоров.

За светящейся линией следовало трое наёмников. Жмот, Синица и Скальп.

Стоило им пройти полпути, как тишину рассёк каркающий голос Пернатого.

Похоже мой хозяин, устал от хлопот выбора.
Придётся вам ответить, за ошибки лидеров.

Гоблин разразился мерзким смехом, но в следующий миг замолк. Я увидел в полумраке его висящую вниз головой фигурку. Одно из щупалец, схватив его за ногу, подняло в воздух. Сначала, не в меру весёлого гоблина потрепали, а затем, мощным броском зеленокожего зашвырнули, куда-то в глубь зала.

Когда зал осветился и спрут предстал перед тремя товарищами. Те сразу схватились за оружие. Причём Синица, в правой руке сжимал свой топор, а в левой, поблескивающий золотом автомат. Рембо, блин.

Жмот держал арбалет наизготовку, а Скальп опирался на свой полуторный меч.

Злое шипение разнеслось под сводами зала, а затем, спрут не скрывая злорадного предвкушения объявил: