– Да я то что? Отбивался… – рыкнул он. – Ты не заметил, меня от вас оттеснили. А когда я увидел что тебя… того… То и сам недолго продержался.
Я дружески похлопал Синицу по плечу.
– Все нормально друг, все позади. – ответил я.
– А вот этот… – он кивнул на Зеленого.
– Этого не было, Синица. Меня тоже убили, понимаешь? И тебя убили. Всё не понастоящему.
Он опустил голову вниз.
– Да, – махнул он рукой. – до сих пор не могу поверить, что это не рай.
Убедившись, что все более или менее приходят в норму, я объявил, что через двадцать минут двинемся дальше.
Удостоверившись что меня все услышали, я отошел от наёмников на двадцать шагов и принялся расстёгивать свой нагрудник. Зелёный навел меня на некоторые мысли.
Расстегнув рубаху я с удивлением обнаружил, что у меня на груди, под левой ключицей, появилась белёсое изображение призрачного пса с зелеными глазами.
Я потрогал пальцем. Это не татуировка и не шрам. Скорее как родимое пятно или что-то в этом роде. Более того, я чувствовал, что это изображение теперь часть меня. Я пока не понял до конца что это значит, может и не пойму, но во мне определённо произошли какие-то изменения.
Я еще раз потёр голову пса у себя на груди и принялся одеваться.
Испытания какие-то…
Интересно, теперь у всех есть такие отметки?
У меня появилось стойкое желание, пойти растолкать Алефа и подробно его расспросить. К чёрту этику, без допроса с пристрастием, здесь точно не обойтись.
Спустя десять минут, решив больше не ждать когда все окончательно придут в себя, я скомандовал общий подъем. До темноты еще нескоро, но пока доберемся, пока найдем место для ночлега, времени пройдет много. А заниматься обустройством лагеря по темноте, думаю это будет издевательством над людьми.
Что же по вопросу, почему бы не остаться здесь, ответ прост: Нет! Предполагаю, что нам здесь больше ничего не грозит. Но нет, спасибо. И точка.
Так мы и ковыляли, с завистью глядя на улыбающегося Скальпа, который нёс на руках бесчувственного Алефа.