Дорога Короля

— Да-да, — промолвил он, — в деревне действительно очень серьезно относятся к празднику украшения колодцев. И я, по правде сказать, не вижу в том большого зла, хотя в основе этого действа и лежит чисто языческая традиция. Но, впрочем, и празднование Рождества и Нового года — тоже традиция языческая, приуроченная к римским сатурналиям.

— Неужели украшение колодцев — такой древний обряд?

— О да! И некогда весьма широко распространенный, хотя Уэлсток, пожалуй, остался единственным местом в западных краях, где он еще сохраняется. Точнее, до сих пор сохранялся. Наибольшее число сторонников этого культа ныне проживает в Дербишире; там обряд украшения колодцев отправляют жители нескольких деревень. Естественно, природа данного действа существенно изменилась. Исходно этот праздник представлял собой обряд жертвоприношения — и, честно говоря, человеческого жертвоприношения! — главному божеству вод. Римляне знали ее как Сабеллию, однако это было искажением гораздо более древнего ее имени. Эта богиня считалась также воплощением весны и ассоциировалась, как того и следовало ожидать, с плодородием растений и животных. В том числе… хм… и такого животного, как человек…

— Но вы все же не видите препятствий для того, чтобы местные жители продолжали отправлять этот обряд? — Эрнест не сумел скрыть своего удивления.

— Ну, во-первых, в нынешние времена он в достаточной степени обезврежен, если можно так выразиться, — с тонкой улыбкой ответил священник. — И почти наверняка деревенские жители понятия не имеют, что некогда с этой красивой церемонией было связано поклонение языческой богине. Я, во всяком случае, никогда не слышал, чтобы они упоминали ее имя. Хотя они по-прежнему называют ее «Она», но местоимения в местном диалекте имеют до некоторой степени взаимозаменимый характер; по-моему, в самом худшем случае они ассоциируют ее с Пресвятой Девой Марией. Это, разумеется, отдает этакой мариолатрией[2], чего я как священнослужитель одобрить, разумеется, не могу, но в этом по крайней мере нет никаких языческих ассоциаций.

— А мне это представляется даже довольно забавным, — заметила Элис. — Помню, еще девочкой я вместе с другими ходила от одного колодца или источника к другому… И картины, которые делал мистер Фабер, казались мне исполненными такого глубокого смысла! А ведь эти мозаичные изображения собирали из всяких кусочков, обломков, веточек, лепестков… Дедушка! — Она повернулась к старику. — По-моему, у мистера Пика прекрасная идея! Давай и мы с тобой вмешаемся и настоим на том, чтобы в этом году возобновили праздник украшения колодцев!

— Что до меня, то я полностью в вашем распоряжении! — с энтузиазмом воскликнул Эрнест. — И вы, я надеюсь, простите мне, если я скажу, что моя тетя, несмотря на всю ее внешнюю набожность, никак не может служить — в моих глазах по крайней мере…

— Примером человека, истинно верующего, так? — мягко закончил за него священник. — Увы, мой дорогой, и я больше уже не могу воспринимать ее как истинную дочь Церкви. На мой взгляд, простые крестьяне с их безыскусным стремлением устроить праздник в честь чуда воды, которая необходима для нашей жизни даже больше хлеба насущного, обладают куда большей верой, чем леди Пик способна поместить в своей душе. Если, конечно, — прибавил он, словно упрекая себя в недостаточном милосердии, — милостивый наш Господь не даст ей сил увидеть бревно в собственном глазу… В общем, мистер Пик, вы меня совершенно убедили! — И старик раскрытой ладонью так шлепнул по столу, что чашки зазвенели, и тут же озорно подмигнул Эрнесту. — Мы с вами заключим сделку, хорошо? И оба бросим вызов леди Пик! Я объявлю, что с этого года возобновляется праздник украшения колодцев, а вы сделаете все возможное, чтобы спасти семейство Гибсонов от принудительного выселения.

«И это будет очень нелегко…» — мелькнуло у Эрнеста в голове, однако он уже с готовностью протягивал викарию руку.

— Решено, падре! Такая игра стоит свеч!

После чая Элис предложила проводить его до калитки. Он уже хотел было сказать, что в этом нет никакой необходимости, когда вдруг понял, что ей хочется поговорить с ним о чем-то еще, но так, чтобы не слышал дед.

И когда она объяснила ему, в чем дело, он был просто потрясен.

Они, собственно, уже готовились проститься, когда она вдруг схватила его за руку.

— Мистер Пик… или, может быть, я могу называть вас просто Эрнест? А вы можете звать меня Элис… впрочем, вы уже знаете мое имя.

— Пожалуйста, называйте меня так, как вам нравится, — смущенно пробормотал он.

— Хорошо, Эрнест. Значит, вы заступитесь за миссис Гибсон? Ведь то, что с ней случилось… так понятно! Это могло случиться во время войны с любой женщиной! Даже, например… — Она остановилась и, выпрямившись как тростинка, посмотрела ему прямо в глаза. — Например, со мной!

— Вы хотите сказать…