Дорога Луны

Мужчина, словно случайно шагнул, перегораживая мне выход и ставя за собой стул.

— Ты сказал, что пришел за документами на перевод и не знаешь, что на тебя нашло. Милый, — он сглотнул, голодно следя за моими движениями, — я знаю. Это я тебя позвала.

— Как?

— Моя особенность — это умение манипулировать, заставлять других делать, то, что мне нужно.

— Это особенность твоей расы? Врожденная?

— Мы не рождаемся. Нас воспроизводят. В холодных лабораториях и выпускают в мир с буквой и номером, — горько скривившись, я тряхнула головой, разметав волосы по взмокшей спине, — Мне досталась К, шестизначный код из цифр выжженный на запястий и узкая койка в приюте. Мои способности лишь моя заслуга и результат штрафных шрамов, что стерла ваша капсула. Долгие годы система брала у меня все: время, силы, жизнь, которая перестала быть моей. Я не жалуюсь, — неопределенно взмахнув рукой, пересилила желание закричать, — а лишь говорю, что у меня нет склонности к иллюзиям и почти нет слабостей. Почти… — закрыв ладонями лицо, я мучительно простонала, — Все ночи здесь такие светлые? Я не смогу к этому привыкнуть. Хотя, — опустив руки, посмотрела на побледневшего мужчину, — мне ведь не собираются дать проверить, так?

— Кара… — он без слов, одними эмоциями, окрашенными болью и стыдом, подтвердил мои предположения.

— Зачем?

— Стало ясно, что ты водишь нас за нос и было принято решение разговорить тебя в другой обстановке, — он запнулся и потер шею.

— Как вы догадались?

— Особенность вилоров не ограничивается способностью… вызывать желание, — Санур качнулся, как-будто раздумывая, подойти ли ко мне, — Мы зачастую обладаем ментальными способностями в разной степени.

— Тогда зачем… — закусив губу, я постаралась усмирить бешенное сердцебиение, — было имитировать побег?

— Ты закрыта и почти невозможно прочитать тебя.

— Там, у машины ты сказал, что ощущал мои эмоции.

— Ты раскрылась…

— Да уж, — саркастически хмыкнула я, понимая, что позволила себе слишком расслабиться. — Когда меня заберут обратно в лабораторию?

— Я отвезу тебя в другое место. Обещаю, все…

— Не надо! — вскрикнула я. не сдержавшись, — Не обещай мне, что все будет хорошо. Не будет! Я навсегда останусь объектом, вещью, куклой без прав и будущего. А теперь еще и без иллюзий. Это было последнее, что мирило меня с действительностью.

— Кара, я правда могу…

— Поздно…

Мои глаза налились ртутью и сквозь марево клубящейся силы я смотрела на мужчину, который стоял между мною и возможностью обрести свободу. Последнее о чем я подумала, что если у меня все получится, то никогда уже я не смогу целоваться, не вспоминая его.

3.5

Этот представитель сильной половины человечества был поистине омерзителен. Я устало потерла виски, жалея, что не могу использовать внушение: за стойкой бара сидел излишне трезвый инспектор, способный выявить воздействия вилоров, которое было вне закона и, странным образом, мои способности воспринимались так же. Было бы гораздо проще заставить его заткнуться, чем слушать нескончаемые жалобы на тяжелую жизнь доброго контрабандиста.

— Слушай, мы только зря теряем время, — раздраженно оборвала я заунывную речь. — Цена не изменится, а от твоего нудного нытья я уже начинаю звереть.

Грузный, воняющий потом и дешевым табаком мужик недовольно скривился. Он бы с удовольствием размазал меня по стене выстрелом из припрятанного под полой куртки крупнокалиберного обреза, но стоящие за моей спиной громилы, демонстративно поигрывающие парализаторами, его останавливали.

Выходя из темной забегаловки и втягивая в легкие тягучий масляный запах порта, я поклялась не связываться вновь с этим выродком. Мне приходилось браться за самые непрезентабельные дела, чтобы оставаться на плаву, а точнее на лету. Получать легальные заказы я не рисковала. Мой корабль был зарегистрирован в ассоциации, но с ней я не контактировала, так как, работая официально, нельзя отказываться от обязательных рейсов, а они могли завести меня во владения вилоров. Рассказывая мне об устройстве мира, мои надсмотрщики забыли упомянуть, что являются правящей и самой влиятельной расой в системе.

Прошло три местных года с момента моего побега, но я все еще ощущала опасность. Проходя мимо камер наблюдения, привычно опустила голову, отработанным движением подняла воротник потрепанного кожаного пальто, закрыв половину лица, и спустила со лба очки. Шедшие позади верзилы обеспечивали мою безопасность, и поэтому я не беспокоилась натолкнуться на кого-то по-настоящему опасного. Однако, только обернув пальцы вокруг рукояти клинка, покоящегося в ножнах на поясе, я чувствовала себя комфортно.

Живя в своей прежней системе, по долгу службы занималась кобудо, старинным видом единоборств и, оказавшись здесь, продолжила. Дайто-сето мне досталась от прежнего хозяина. Клинки не были безупречны, но прекрасны в своих незначительных изъянах, с рукоятями, оплетенными шелковыми шнурами, ножнами из лакированного дерева. К моему удивлению, здесь холодное оружие практически не считалось опасным, его ношение не регламентировалось, и я могла разгуливать с ним где угодно.