Дорога-Мандала

Асафуми посмотрел на своё обнажённое, прикрытое лишь полотенцем тело. Бок распух и стал иссини-чёрным, ноги были все в синяках от ушибов. Он вспомнил слова старика, что, мол, он, Асафуми, болен мгновенным увяданием, но оттого ли, что ярко светило солнце, не испытал вчерашнего отчаяния. Если он и в самом деле болен этой болезнью, то что сказать о других? Ведь и его сослуживцы, и его друзья мало чем отличались от него. Значит, все они больны мгновенным увяданием. Да и сам этот грубый старик — здоров, что ли?

Стоило ему так подумать, как настроение улучшилось. И он спросил подростка, сидевшего, обхватив колени:

— Ты пришёл за мной?

— Да. Девочка, с которой ты пришёл, вместе со своей странной собакой отправилась на поиски еды. Она попросила меня сходить за тобой.

Войдя в реку, Асафуми ополоснулся и остудил прохладной водой свои ушибы. Из-под ввалившихся глазниц за Асафуми пристально наблюдал сидевший на берегу подросток. Он был тощ, как скелет, и напоминал мумию. Может, увядание вызвано голодом? Может, в этих надписях речь шла просто о том, что без еды невозможно выжить. И Асафуми подумалось, что вчерашние слова старика — совершенно беспочвенное, ложное обвинение.

— Старик ушёл? — спросил Асафуми, отжав полотенце и обтираясь.

Задумчиво нахмурившись, подросток переспросил: «Тот лысый?» И услышав «да», сердито ответил:

— Он хотел забрать мою рыбу, и собака его прогнала.

Наверное, Кэсумба натравила на старого бандита Кэку. Представив себе фигуру старика, убегающего от собаки, Асафуми повеселел.

После мытья ему стало лучше. Они зашагали к норе подростка. На берегу валялись не только галька и сплавные брёвна, но и обвалившиеся бетонные глыбы, железные и пластиковые обломки, проржавевшие остовы машин. Среди этого мусора были разбросаны человеческие кости и кости животных. Фигура подростка в мешковатой одежде, похожая на зыбкий ночной силуэт, напоминала демона, блуждающего у реки Саи в мире мёртвых.

— Как тебя звать? — спросил Асафуми у подростка. Тот, оглядевшись вокруг, пробурчал что-то неразборчивое. А затем спросил Асафуми:

— А тебя?

— Асафуми.

— А-са-фу-ми, — сказал подросток, будто проговаривая имя про себя по слогам, и улыбнулся. — А меня Ами.

— Это ты только что придумал? — смеясь, спросил Асафуми.

Подросток расстроенно кивнул:

— Настоящего своего имени я не помню.

Может быть, он не забыл имя, подумал Асафуми. Может, у него никогда и не было никакого имени. Людям, живущим среди этих развалин, имена ни к чему.

Имена — порождение цивилизации. Здесь же, где живут люди, превратившиеся в зверей, цивилизации уже нет. Она разрушена и позабыта напрочь, тут люди вновь вернулись к жизни без имён.

Неожиданно он подумал: а кто же дал имена Кэсумбе и Кэке? Наверняка девочка, если её спросить, ответила бы, что забыла.

Они быстро дошли до норы. Чернели следы вчерашнего костра. Кэсумба ещё не вернулась. Увидев это, подросток сказал Асафуми:

— Я пойду, соберусь в дорогу. — И заполз в яму.

Асафуми хотел было присесть у кострища, но тут из ямы донёсся крик и звуки возни. Асафуми подбежал к яме. Оттуда показалась чёрная голова. Это была голова мальчика. Череп был проломлен, сочился желтоватый мозг. Пол-лица, как красной краской, было залито кровью. Вслед за головой из ямы медленно, как испражнение, вылезло обмякшее тело. Застыв на месте от изумления, Асафуми смотрел во все глаза.

Наконец показались ноги подростка, а за ними появилась лысая голова. Это был вчерашний старик. В руках он сжимал окровавленную железную палицу. Всё ещё стоя на четвереньках, старик посмотрел на Асафуми и дерзко усмехнулся.

— Ты убил ребёнка?!

Асафуми хотел крикнуть, но голос дрогнул. Не обращая на него внимания, старик выпрямился, опираясь на железную палицу, и за руку подтащил к себе добычу. Распростёртое на земле тело подростка содрогнулось и выгнулось в судороге, из ран хлынула кровь.

— Оставь этого мальчика!

На этот раз голос прозвучал чуть увереннее. Обернувшись, старик удивлённо сказал:

— Это ценная пища. Не ты её добыл!

И, таща за собой свою жертву, двинулся дальше. Асафуми подобрал лежавший поблизости ржавый железный обломок. Угадав его намерение, старик разжал руку, и тело мальчика распласталось по земле. Старик развернулся к Асафуми и сжал палицу двумя руками, как японский меч.

— Что, всего за одну ночь набрался храбрости? — ухмыльнулся он.

Как и вчера, на Асафуми напала робость. Но на этот раз он ринулся на старика прежде, чем робость сковала его. Железный обломок схлестнулся с палицей старика. Раздался треск и ржавый обломок рассыпался на куски. Старик снова взмахнул палицей. Просвистев у самого уха, палица задела щёку. Асафуми отпрянул назад и, увернувшись от следующего удара, скатился к воде и принялся швырять в старика камни. Один из них угодил тому в голову. На мгновение старик потерял равновесие, и тут Асафуми набросился на него. Полотенце с бёдер свалилось, но ему было не до того. Старик упал на спину, палица выскользнула у него из рук. Голый Асафуми навалился на врага сверху.