Дорога мертвеца. Руками гнева

Дом был огромен. А еще — стар, сер и уродлив. Напоминал готический особняк, явно выбиваясь из архитектурного стиля остального квартала. Он будто сошел со страниц По или Натаниэля Готорна и чем-то напоминал пса, припавшего к земле в фальшивой позе повиновения. В окнах второго этажа горел свет, они походили на холодные квадратные глаза хищного зверя, неизвестного науке.

Луна светила достаточно ярко, чтобы Брайан смог увидеть — вся трава на лужайке перед домом зачахла. Впрочем, на остальных придомовых участках все было так же. Сама природа повелевала траве вянуть и чахнуть, но Брайану казалось, что перед этим домом поникшие былинки были коричневее и мертвее. Сложно представить, что когда-то они могли гордо возвышаться и ярко зеленеть.

Странное дело, но этот дом выглядел королем квартала. Не такой уж он и большой, каким казался на первый взгляд, — хотя и не из маленьких. Окружавшие его жилища были зримо новее и привлекательнее, построены, когда люди пеклись о местах, где им предстояло жить, в «допластиковую» эру, когда зодчие не прикарманивали деньги, полагавшиеся на заклад фундамента и благоустройство. Некоторые дома превышали готический кошмар на целый этаж, но их несчастный, обветшало-анемичный вид заставлял думать, что странный серый дом по соседству — своего рода вампир, лишь прикидывающийся чьим-то жилищем днем. Ночами же его квадратные окна-глаза хищно вспыхивали. Высвобождая из фундамента курьи ножки, он неспешно прогуливался вверх-вниз по улице и, раскрыв пасть-дверь с острыми деревянными зубами, вытягивал из соседних домов архитектурное изящество и то любовное старание, что некогда было вложено в их постройку. Затем, насытившись, этот монстр, под чьими деревянными шагами чахла и сохла зеленая трава, возвращался на свое место, удовлетворенно рокоча, и снова погружался в чуткий, выжидательный сон, переваривая краденую грацию и любовь соседних очагов.

— Заходи, — позвал Клайд Брайана.

Подъездная дорожка была выложена крупным белым камнем, на котором успели отыграться и время, и климат. Кое-где мощение выкорчевали, и там, лежа в кучках дерна и грязи, опутанные корнями трав, камни напоминали вырванные пеньки коренных зубов с нитевидными нервами, выпавшие из гниющих десен какого-нибудь великана.

Обойдя эти препятствия, Клайд и Брайан вскарабкались на крыльцо. Клайд открыл тяжелую дверь — та протяжно заскрипела, поворачиваясь на петлях. Они вошли внутрь, в распростершую неуютные объятия темноту.

— Обожди, — бросил Клайд и потянулся к выключателю.

Темнота ушла, но свет, пришедший ей на смену, казался ущербным, тусклым. Люстра над их головами была щедро укутана пылью, отчего обстановка выглядела сумрачно, будто ее сквозь камуфляжную сетку освещало закатное солнце.

Слева от парней располагалась высокая лестница, взбиравшаяся на не производящую надежного впечатления лестничную клетку, где перила, выбившиеся из стройной линии, явно готовились рухнуть. Под лестничным пролетом, до самого правого края помещения, тянулся ряд дверей. Точно такой же маячил за лестничной клеткой — добрая полудюжина в по-военному выверенной шеренге. Одна из дальних дверей была приоткрыта, в зазор между ней и косяком пробивался свет.

— Ну, как тебе? — осведомился Клайд.

— Мне кажется, по этой лесенке в любой момент спустится сам граф Дракула.

Клайд расплылся в улыбке.

— Граф уже здесь, с тобой, дружище. Прямо рядышком.

— Славные у тебя зубешки, граф.

— Еще какие. Ты как, готов к экскурсии?

— На все сто.

— Начнем с подвала?

— С чего пожелаешь.

— Тогда с подвала. Погнали.

Откуда-то сверху, из-за приоткрытой двери, донеслось девчачье хихиканье. Потом снова воцарилась тишина.

— Тут что, девки? — спросил Брайан.

— Об этом чуть позже.

Пройдя через прихожую, они остановились рядом с узким проемом, в который была зажата видавшая виды дверь. Клайд распахнул ее. Глазам Брайана предстал мрак, неслабо вонявший какой-то тухлятиной. Он видел первые три ступеньки предельно четко, три следующие терялись в тени, еще одна еле-еле угадывалась. Дальше одно сплошное ничто.

— Пошли, — воззвал Клайд. Со светом он возиться не стал; может, его тут и не было. Нашарив ногой первую ступеньку, он уверенно затопал вниз. На глазах Брайана темень поглотила друга; холод, идущий снизу, окутывал с головы до пят. Помявшись, он стал спускаться следом.

Перешагнув границу между светом и тьмой, Брайан оглянулся. Прямоугольник света будто бы отдалился и потускнел, испугавшись того, что могло вырваться из подвала.

Но здесь и сейчас — только мы с Клайдом, разве нет?

Отвернувшись, Брайан поежился и вступил в царство мрака, прощупывая путь перед собой носком ботинка, почти ожидая, что ступени вдруг резко закончатся и он, утратив равновесие, сорвется прямо в пасть какого-нибудь гигантского подземного монстра, точно глупая муха, усевшаяся прямо на вываленный лягушкин язык. Пахло тут не амброзией — душок в самый раз для монструозной глотки.