Дорога мертвеца. Руками гнева

Из-за двери бара высунулись головы любопытных посетителей, и Уэйн, вставив дуло в окно, выстрелил поверх голов. Зеваки исчезли так быстро, что их можно было принять за зрительную галлюцинацию.

Уэйн поднес прикуриватель к сигаре, а потом взял с сиденья плакат с объявлением о розыске и поджег его тоже. Можно было ради смеха бросить горящую бумагу Калхауну на колени, но Уэйн сдержался. Просто выбросил ее в окошко.

Он подъехал к двери бара и оставшийся в ружье заряд использовал, чтобы расстрелять неоновую вывеску «Розалиты». Осколки стекла застучали по крыше и посыпались на засыпанную гравием дорожку.

Не хватало только бродячей собаки, чтобы как следует пнуть ее.

Он отъехал от бара, свернул в пустыню Кадиллаков и направился к городу Закона, расположенному на противоположном ее краю.

2

«Кадиллаки» тянулись на много миль, давая единственную защиту от палящего солнца пустыни. Машины были закопаны в песок под углом, почти по самые ветровые стекла, и Уэйн мог рассмотреть за окнами даже скелеты водителей, оставшихся за рулем или упавших на приборную доску. Оружие с крыш и козырьков давно поснимали, и все окна в машинах были закрыты, кроме тех, что разбили случайные путешественники или мертвецы, рыскавшие в поисках добычи.

Стоило только представить, каково это — сидеть в машине с закрытыми окнами в такую погоду, как Уэйну стало не по себе. Жара стояла такая, что могли вспотеть даже скелеты. Он пустил струю на колесо «шеви» и смотрел, как влага испаряется, едва успев долететь до резины. Стряхнул капли на раскаленный песок. От них не осталось и следа. Застегивая штаны, Уэйн вспомнил, как до этого вытаскивал Калхауна, чтобы тот тоже отлил. У этого сукина сына на головке члена оказалось маленькое металлическое колечко с болтающейся на нем эмблемой Техаса. Уэйн сам был родом из тех мест и сразу узнал значок, но ни за что не смог бы догадаться, зачем парню понадобилось цеплять его на такое место. По его мнению, каждый идиот, который пропускал кольцо через свой пенис, заслуживал смерти, независимо от того, был он в чем-то виновен или нет.

Уэйн снял ковбойскую шляпу, вытер шею и провел рукой по голове. Оставшийся на пальцах пот был густым, как машинное масло, и поредевшие волосы прилипли к черепу — жара пропекала скальп, несмотря на фетровую шляпу.

Не успел он снова нахлобучить шляпу, как пальцы уже высохли. Он открыл затвор ружья, вынул патроны и положил их в карман, а оружие бросил на пол под заднее сиденье.

Сиденье обожгло зад и поясницу, словно он сел на горячую сковородку. Солнце светило сквозь тонированные стекла, будто полированный хромированный шар, и заставляло Уэйна щуриться.

Он повернул голову и осмотрел Калхауна. Подонок спал, запрокинув голову на спинку сиденья, и черная потертая шляпа едва держалась на лбу — вид у него был почти беспечный. Пот проступал на покрасневшей коже, стекал по бровям, по шее, ручейками падал на белый подголовник и тотчас испарялся. Левой рукой Калхаун все еще держался за яйца, а правая лежала на подлокотнике — дальше ее не пускал пристегнутый к ручке двери наручник.

Уэйн хотел выбить из мерзавца мозги и сказать Богу, что он умер. Негодяй заслуживал того, чтобы его застрелили, но Уэйн не хотел терять тысячу долларов обещанной награды. Ему потребуется каждый пенни, чтобы купить авторемонтную мастерскую, о которой он давно мечтал. Эта мастерская маячила перед ним, словно морковка перед осликом, и он больше не хотел откладывать. Уэйну очень хотелось никогда больше не возвращаться в эту чертову пустыню.

Поуп продаст ему мастерскую и за те деньги, что есть, а остальное можно было бы выплатить потом. Но это не нравилось Уэйну. Охота за людьми стала ему надоедать, и он мечтал заняться чем-нибудь другим. Этот бизнес уже не доставлял ему удовольствия. Вроде как стираешь плесень с лица земли. Но пока выслеживаешь этих подонков и даже после того, как наденешь на них наручники, приходится спать с открытыми глазами и не выпускать из рук оружие. Так жить невозможно.

А он хотел стать таким, как Поуп. Тот был ему вместо отца. Когда Уэйн был еще ребенком, а его мать, чтобы заработать денег, переправляла мексиканцев через границу, Поуп разрешал ему слоняться по двору, карабкаться на ржавые корпуса и смотреть, как он ремонтирует еще годные экземпляры, так что их двигатели начинали мурлыкать, словно удовлетворенные женщины.

Когда он немного подрос, Поуп брал его с собой в Галвестон, к шлюхам, а потом на побережье, где они стреляли но безобразным, перепачканным мазутом существам, плавающим в Мексиканском заливе. Иногда Поуп возил его в Оклахому, где они принимали участие в облавах на мертвецов. Было здорово лупить мертвых бродяг монтировкой и вышибать из них гнилые мозги, чтобы они успокоились навсегда. И это было рискованное занятие. «Потому что если кто-то из этих мертвых парней тебя укусит, можешь спрятать голову в колени и поцеловать на прощание свою задницу».