Дорога мертвеца. Руками гнева

Потом до него дошло. Радар. Это означало, что негодяи видели, куда едут, и намеренно выскочили перед его машиной.

Он наклонился на сиденье и попытался определить, в какое место ударился его «шеви». Ни единой царапины. Значит, корпус бронированный. Но сейчас большинство школьных автобусов защищено броней, так что в этом нет ничего необычного. Вероятно, у него еще и пуленепробиваемые стекла, и усиленные покрышки для езды по песку. Меры предосторожности на случай расовых волнений из-за того, что телят-мутантов тоже стали посылать в школы, словно они были людьми. И еще из-за Чудаков — старых пердунов, уверенных, что дети созданы для их сексуальных развлечений или для битья, когда требуется спустить пар.

— Как насчет того, чтобы снять наручник? — спросил Калхаун. — Он теперь все равно ни на что не годен.

Уэйн взглянул на монахиню:

— Не стреляй, я только достану ключ из кармана.

Он выудил ключ, открыл замок, и Калхаун стряхнул наручник на пол. Уэйн заметил любопытство на лице монахини.

— Я охотник за преступниками. Помогите мне доставить этого человека в город Закона, и я прослежу, чтобы и на ваши нужды тоже что-нибудь осталось.

Женщина отрицательно покачала головой.

— У тебя твердый характер, — вмешался Калхаун. — Мне нравятся монахини, у которых имеется собственное мнение… А ты настоящая монахиня?

Она кивнула.

— И всегда такая неразговорчивая?

Еще один кивок.

— Я никогда не видел таких монашек, — сказал Уэйн. — Так странно одетых, еще и с оружием.

— У нас маленький и очень специфический орден, — пояснила она.

— И ты для этих ребят что-то вроде воскресной учительницы?

— Вроде того.

— Но разве есть смысл возиться с мертвецами? У них ведь нет души, не так ли?

— Но их усилия возвеличивают славу Господа.

— Их усилия? — Уэйн осмотрел неподвижно сидевших сзади мертвецов. У одного совсем отгнило ухо. Он шмыгнул носом. — Может, славу Господа они и возвеличивают, но вот воздух точно не улучшают.

Монахиня порылась в кармане своей рясы и достала два кругляшка. Один протянула Уэйну, второй — Калхауну.

— Ментоловые таблетки. Помогают переносить вонь.

Уэйн развернул леденец и бросил в рот. Мята действительно отбивала запах, но сама по себе не радовала. Она напоминала о тех временах, когда он болел.

— А что у вас за орден? — спросил Уэйн.

— Орден Марии, возлюбленной Иисуса.

— Его матери?

— Марии Магдалины. Мы считаем, что Иисус спал с ней. Они были любовниками. В Библии есть тому свидетельства. Она была проституткой, и мы уподобились ей. Она оставила свой образ жизни и стала любовницей Иисуса.

— Жаль тебя разочаровывать, сестра, — сказал Калхаун, — но этот благодетель человечества давно мертв, как гнилой пень. Если ты будешь ждать, пока Он тебя осчастливит, твоя щелка высохнет и развеется по ветру.

— Спасибо, что просветил, — усмехнулась монахиня. — Но мы не совокупляемся с Его плотью. Мы довольствуемся духовной близостью. Мы позволяем Святому Духу овладевать мужчинами, чтобы они могли взять нас, как Иисус брал Марию.

— Без дураков?

— Без дураков.

— Знаешь, мне кажется, что старик прямо-таки бушует внутри меня. Почему бы нам не прогнать этих клоунов, моя сладкая, и не завалиться на заднее сиденье, чтобы старик Калхаун мог ввести тебе хорошенькую дозу Иисуса.

Калхаун привстал, наклоняясь к монахине. Она наставила на него пистолет:

— Оставайся, где сидишь. Если бы это было действительно так, если бы ты исполнился духом Иисуса, я позволила бы тебе войти в меня в тот же момент. Но ты полон дьяволом, а не Иисусом.

— Черт, сладкая моя, дай шанс и дьяволу тоже. Он ведь довольно забавный парень. Давай-ка мы с тобой позабавимся… Ладно, проехали. Но если изменишь свои намерения, религия мне не помешает. Я очень люблю трахаться. Я трахал все, до чего мог дотянуться, кроме разве что попугаев. Да и попугая взял бы, если бы только мог найти дырку.

— Я никак не думал, что мертвецов можно чему-нибудь научить, — сказал Уэйн, стараясь направить разговор в нужную сторону, чтобы понять, что происходит и в какую переделку они попали.

— Я уже говорила, что у нас особенный орден. Брат Лазарь, — она махнула рукой на водителя, а толстяк, не оборачиваясь, поднял руку, — его основатель. Я думаю, он не будет против, если я расскажу его историю и о том, чем мы занимаемся и почему. Надо же просвещать язычников.

— Не называй меня язычником, — возразил Калхаун. — Язычники — это те, кто ездит в этом проклятом автобусе с бандой вонючих мертвецов в идиотских шапках. Проклятие, они даже не способны воспроизвести простейшую мелодию.

Монахиня проигнорировала его протест.

— Брат Лазарь когда-то был известен под другим именем, но теперь оно не имеет значения. Он был ученым и вместе с другими работал в той лаборатории, откуда вырвались бактерии, заставившие мертвецов возвращаться к жизни, пока в их головах остаются неповрежденные мозги.