Дорога мертвеца. Руками гнева

Черный кулак превратил мясо и хрящ в носу Гарри в тлеющий пластилин. Гарри опустил голову и поймал еще удар, в подбородок. Звезды, которых он не мог разглядеть над собой из-за света, он теперь видел под собой — кружащимися на дне ямы.

В голову снова пришла та же мысль — он сдохнет прямо здесь, без единой хорошей мысли напоследок. Но, может, одна все-таки была. Он представил жену — какая она толстая, угрюмая и не дает. Джордж стал ею, а она — Джорджем, и Гарри сделал то, о чем давно мечтал, — врезал ей по зубам. Не раз, а два, три. Разбил ей нос и мял ребра. И, ей-богу, она могла дать сдачи. Он почувствовал, как что-то хрустнуло в середине груди, как провалилась внутрь левая скула. Но Гарри не перестал дубасить. Он уворачивался, бил и размазывал ее одутловатое лицо, пока оно не стало черным лицом Джорджа, а черное лицо Джорджа не стало опять ее лицом. Теперь Гарри представлял ее в постели, голой, на спине, избитой. И сам он был голый, и оседлал ее, и удары кулаками стали сексуальным натиском хуя, и он ее дрючил, пока…

Джордж закричал. Упал на колени. Его правый глаз повис на жилах: один из прямых хуков Гарри справа пришелся Джорджу по скуле с такой силой, что та треснула и выдавила глаз из орбиты.

По костяшкам Гарри бежала кровь. Отчасти — Джорджа, в основном — его. Костяшки проглядывали через разорванную плоть, но не болели. Боль осталась позади.

Джордж, покачиваясь, поднялся на ноги. Они встали лицом к лицу и не двигались. Толпа затихла. Единственным звуком в яме было хриплое дыхание бойцов — и Проповедника, который растянул на земле Сапфир, лежащую на спине, и пытался вдохнуть воздух в пасть. Время от времени он поднимал ей голову и слезно умолял: «Дыши, Сапфир, дыши, моя хорошая».

Каждый раз, когда Проповедник выдыхал в змею, ее белое брюшко раздувалось и опадало, как шарик с дыркой, который не держит воздух.

Джордж и Гарри сошлись. Медленно. Закинули руки друг другу на плечи и оперлись, дышали воздухом друг друга.

Наверху молчание зрителей прервал какой-то шутник, крикнув:

— Заводите музыку, ублюдки хотят потанцевать.

— Ничего личного, — сказал Джордж.

— Какой там, — сказал Гарри.

Они смогли расцепиться, нехотя, как два любовника, только что достигшие величайшего оргазма в жизни.

Джордж слегка согнулся и поднял руки. Глаз, болтавшийся на щеке, выглядел как некое существо с щупальцами, пытавшееся заползти в глазницу. Гарри знал, что ему надо работать над этим глазом.

Проповедник закричал. Гарри позволил себе искоса бросить взгляд. Сапфир очнулась и теперь болталась на лице Проповедника. Прокусила ему верхнюю губу и повисла там на клыках. Проповедник говорил что-то о силе наступать на змей и ковылял по яме. Наконец он ударился спиной в стенку, сполз на жопу и так и остался сидеть, вытянув перед собой ноги, пока Сапфир болталась на губе, как злокачественная опухоль. Постепенно, набирая силу, змея начала трепыхаться.

Гарри и Джордж снова встретились в центре ямы. Их омыло второе дыхание, и они были готовы. Гарри чувствовал великолепную боль. Он больше не боялся. Оба улыбались, обнажив оставшиеся зубы. И начали бить друг друга.

Гарри целил в глаз. Два раза почувствовал его под кулаками — что-то вроде виноградины, смягчавшей и смачивавшей костяшки. Все тело Гарри будто горело в двойном огне, экстаза и боли.

Джордж и Гарри рухнули друг на друга, вцепились, вальсировали по яме.

— Ты молодец, — сказал Джордж, — сделай это быстро.

Ноги черного подогнулись, и он упал на колени, склонив голову. Гарри взял его голову в руки и со всей мощи впечатал колено в лицо. Джордж обмяк. Гарри схватил его за подбородок и затылок и свирепо вывернул. Шея хрустнула — Джордж упал навзничь, мертвый.

Медянка, что высовывалась из кармана Проповедника, воспользовалась моментом, чтобы уползти в трещину в стене ямы.

Из ниоткуда пришла слабость. Гарри упал на колени. Коснулся пальцами размозженного лица Джорджа.

Внезапно его подхватили руки. Опустили пандус. Зрители ликовали. Проповедник — Сапфир уже отцепилась от его губы — пришел помочь шерифу Джимми. Вдвоем они подняли Гарри.

Гарри посмотрел на Проповедника. Губа у него позеленела, голова была похожа на вспухший на солнце арбуз, и все же он казался здоровым. Сапфир снова обернулась вокруг шеи. Они помирились. Змея казалась уставшей. Гарри ее больше не боялся. Коснулся ее головки. Она не пыталась укусить. Он почувствовал, как легчайший змеиный язык гладит окровавленную руку.

Его подняли по пандусу, толпа взяла тело на руки и подняла высоко над головами. Теперь он видел луну и звезды. По какой-то странной причине они казались незнакомыми. Даже сущность неба казалось иной.