Дорога мертвецов (СИ)

Между тем, Бараско уже встревожился: на горизонте давным-давно должны были появиться знакомые очертания пригорода, а вокруг по-прежнему простилался один песок да саксаул. Его взгляд все чаще задумчиво останавливался на Косте. А на лице застыл недоуменный вопрос – что происходит? Что? Если бы только Костя знал!

Сутки они кружили на одном месте. Провели ужасную ночь под открытым небом, клацая от холода зубами и ожидая каждую минуту нападения 'дантая' или 'рока судьбы'. От страха сожрали все сало и весь хлеб. А когда на следующий день вышли на странные следы да еще наткнулись и на кучу хабара, Бараско понял:

– Ты все выбросил? – спросил он с подозрением.

– Все… – не очень уверенно ответил Костя.

– Точно?

– У меня ничего нет, – сказал Костя, отойдя на всякий случай в сторону.

– Покажи! А ну покажи, кому говорят! – Бараско сделал по направлению к Косте угрожающий шаг.

Пожалуй, Костя, наверное, с ним бы и справился, если бы выдержал первые секунд тридцать. Но проверять это предположение он не собирался. Зачем бегуну меряться силами с боксером, все равно проиграешь, подумал он, пусть даже я и выносливее.

Пришлось распахнуть телогрейку.

– А это что?!

– Полосатый камень… домой возьму…

Хабар действительно был красивым. Переливчатым, с красно-бурыми полосами всех мыслимых и немыслимых оттенков. Он был создан, чтобы прекрасно смотреться на книжной полке и удивлять девушек, которые забредали к Косте. Костя готов был сочинить любую фантастическую историю, лишь бы только завлечь их в свою берлогу, хотя мало-мальски грамотный геолог объясни бы ему, что полосатость обусловлена различными окислами железа и других минералов и что такие камни образуются там, где столетиями просачиваются грунтовые воды.

Бараско саркастически рассмеялся:

– Не собирай в этой пустыне ничего. А если берешь, спрашивай у меня, – и выкинул полосатый камень в овраг.

– А зачем ты его выкинул! – возмутился Костя и готов был бежать за камнем. – Такой красивый!

– Это не просто красивый камень, а хабар, который морочит голову. Водит людей кругами по пустыне, пока они не погибают.

– Не верю! – уперся Костя.

– Ну иди посмотри, – усмехнулся Бараско.

Костя пошел посмотрел. Самое удивительное заключалось в том, что камень вдруг сделался обычным серым, неприметным, как и другие камни. Совесть заела, что ли? Только какая совесть у хабара?

– Ну что, убедился? – спросил Бараско.

– Убедился… – вздохнул Костя, вернувшись и с потерянным видом стоял перед ним, как ученик перед учителем. – Я больше не буду…

– Ну слава богу, – терпеливо согласился Бараско, – а теперь идем в город.

Только он это сказал – город перед ними и открылся: заводские окраины, трубы, какие-то заводы и телевизионные вышки. В общем, индустриальный пейзаж. А за ним море – синее-синее, бескрайнее-бескрайнее, до самого горизонта. Море, которое еще никто не исследовал. Если бы Костя прибыл в Дыру не на бронепоезде и не насмотрелся на чудеса пустыни с ее хабаром, то и не поверил бы, что это Дыра. Скорее все та же Зона – человеческая и понятная, правда, с морем, которого, естественно, в земной Зоне не было. Хотел он расспросить Бараско, да взглянув на его сердитое лицо, передумал.

Дальше они пошли только с помощью гаек. Бараско зря не рисковал. И хотя после Зоны со всем ее хитроумием, Дыра показалась им детской песочницей, Бараско терпеливо бросал и бросал гайки, пока не добросался: земля на перекрестке вздыбилась до небес в виде вихря, и бежали они без оглядки так, что свистело в ушах. В довершении ко всему их обстреляли откуда-то из развалин.

Костя так и не спросил, что это был за вихрь: вначале было не до этого, а потом забыл. Какая, в принципе, разница?! Может, в прямо в 'дровосека' гайкой заехали, а может, так среагировал 'аттракт'?

– Сволочи! – выругался Бараско, облизывая губы и сплевывая вязкую, как замазка слюну. – У нас вода еще осталась?

– Пробили, гады!

Пуля действительно задела последнюю бутылку с водой, и Костя старательно высасывал влагу из рукава телогрейки.

Пришлось им, не испив водицы, поползать меж гор строительного мусора. А спас их только склон холма. Бараско зашипел:

– Прикрывай фланги, – а сам принялся разглядывать пейзаж в оптику.