Дорога мёртвых. Том 2

«Хозяин». Сквозь волны боли и отвращения Донния вспомнила, как Келлард рассказывал о предателе и о том, что тот называет принца хозяином, словно добровольно продался ему в рабство. Урф переложил клюку в левую руку, а правой потянулся к девушке.

– Рад, что игрушка пришлась вам по душе, однако придётся на время прервать игру.

Лорион тяжело дышал, но слова о короле, гонце с востока и победе над орками будто бы пробудили его задремавшее было сознание. Медленно, но верно он приходил в себя, с досадой поглядывая на жрицу.

– Вылечи ей раны на лице и шее, – приказал он магу. – Всё, что ниже груди, оставь как есть. Я хочу, чтобы Первый рыцарь знал о наказании его невестушки. Мне интересно будет посмотреть на его лицо после первой брачной ночи.

Спустя мгновение старый Урф и Донния остались в тайной комнате одни. Маг неторопливо принёс ключи, разомкнул удерживающие жрицу кандалы и вскоре усадил полубесчувственную девушку на ту самую страшную лавку. Опустив голову, Донния увидела, что, вопреки ожиданиям, плеть оставила на коже не кровавые следы, а вздувшиеся чёрные полосы.

– Ты не сможешь их исцелить, – ткнув пальцем в голый живот жрицы, хихикнул маг. – Это особое теневое проклятие, лекарство от которого есть только у меня!

В тот миг ей было всё равно, как и тогда, когда Урф аккуратно призвал сияющие сгустки целительного света и занялся порезами, оставленными стилетом. Да, этот человек искусно владел заклинаниями и способен был потягаться силой с лучшими эльфийскими магами, но девушка не могла смотреть ни на его сухие, обтянутые жёлтой кожей руки, ни на лицо, так похожее на высохший пергамент. Она не помнила, как оказалась в родительском поместье, кто уложил её в постель и накрыл холодным, ласкающим раненую кожу шёлковым одеялом. Всё, что было с ней в последующие часы, заполняла лишь нескончаемая боль. И только когда Донния осталась с ней наедине и сжалась под одеялом в комочек, сознание милостиво покинуло её и не вернулось до следующего полудня.

Глава 8

– Что ты делаешь, безмозглая девчонка? Немедленно слезай!

Холодный, не терпящий возражений тон Келларда был куда понятнее слов. Уже несколько дней они именно так и общались – интонациями, жестами, взглядами. И теперь Лиза понимала, что призыватель не сердится по-настоящему, а проявляет беспокойство за вверенную ему пациентку. За дочь его близкого друга и соратника. За девушку, которая была какое-то время рядом с его сыном Велиором. В два шага преодолев разделяющее их расстояние, маг ухватился за спинку стула и выжидающе уставился на девушку. Он хмурился, но не был зол.

Лиза смотрела на него сверху вниз. В здоровой руке она держала швабру, на которую была намотана влажная тряпка. Клочьев паутины над шкафом Гаэласа уже не наблюдалось, но вдалеке, в самом углу, ещё белели пыльные обрывки разорванных паучьих сетей. Дотянуться до них с первого раза не получилось.

– Я не могу всё время лежать и сидеть, тем более в такой грязной берлоге! – возразила девушка.

С каждым днём Лиза чувствовала себя лучше, несмотря даже на то, что добрая жрица Донния больше не приходила, чтобы поддержать её целительными заклинаниями. Они с колдуном обходились травяными эликсирами из его лаборатории да остатками пахучей мази, которая чудесно заживляла раны. Ранним утром и поздним вечером Келлард разводил огонь в камине и располагался в тёплом круге света со своими записями и растрёпанными старыми книгами. Если Лиза была в силах, то она усаживалась рядом, завернувшись в покрывало, и украдкой наблюдала за работой призывателя. Её собственный дар всё ещё дремал где-то глубоко внутри – любая попытка воспользоваться им приводила к тому, что некромантке вновь становилось плохо и приходилось укладываться в постель.

В первый и второй день руки Лизы так дрожали от волнения и слабости, что Келлард был вынужден кормить её с ложечки. Суровому магу пришлись не по нраву подобные процедуры, он заметно нервничал и скрипел зубами, готов был, как мерещилось девушке, расколотить миску с супом или кашей, но всё же доводил кормление до конца и только после безудержно ругался где-то в недрах подземелья, гремя посудой. На третий день Лизабет справилась с завтраком сама, а на четвёртый уже не просто разгуливала по комнате Гаэласа, но и решила затеять уборку.

В родительском доме она отродясь не видывала такого толстого слоя песка, пыли и паутины. Сония и Эдвин были лекарями, а потому и клиника, и просторный светлый дом Сандбергов всегда сияли чистотой. К уборке дома был приставлен даже непоседливый огненный Фред, который всякий раз пытался увильнуть от доставшихся ему обязанностей. Единственное место, где можно было найти засохших бабочек и мух, тарелки с крошками или изорванные в клочки шпаргалки, располагалось под крышей, в каморке, отведённой старшим детям. Сония попросту не могла забираться туда по крутой лестнице в последние месяцы пятой беременности.

Лиза встретилась с призывателем глазами и покорно отдала ему швабру. Келлард зашвырнул палку с тряпкой в угол и снял девушку со стула, проворчав своё обычное ругательство.