Дорога миров (СИ)

Первая встреча с испанцами, тем самым отрядом Диего Веласкеса. Неожиданной она была только для конкистадоров, но никак не для тлатоани. предупредившего своих наместников в прибрежных городах, что в любое время стоит ожидать появления чужих, прибывших из-за океана людей. Оно, это знание, хоть и скрывалось от простых науа, но высшей аристократии и жрецам было открыто как «посланное богами откровение своему верному последователю». После всего того, что он сделал для империи, после всех завоеваний и реформ… иначе как посланника богов, воплотившегося в теле правителя, его уже мало кто воспринимал.

Тогда, после первого боя, который даже провоцировать не пришлось — испанцы сами постарались — он получил главное, а именно пленников. Тех, у которых можно и нужно было узнать все тайны прогресса, которыми владели в Европе и которые отсутствовали здесь, у него. Тлатоани понимал, что обычные воины и даже офицеры конкистадоров знают немногое, но крупица за крупицей… желаемое ему всё равно удастся получить.

Порох, без которого нет огнестрельного оружия. Корабли, что должны были сменить обычные лодки, которыми обходились здесь. Ну и просто знания о войне родом оттуда, из Европы, обязанные дополнить то, что оказалось недостаточно развито здесь. Эти трофеи он хотел получить, захватывая как живых пленников, так и собирая все книги, которые ему приносили участвовавшие в нападении на крепости Кубы.

Удалось ли получить всё? Нет. Зато выбитого из пленников — часто изломанных и искалеченных до жуткого состояния, но живых и способных говорить и писать — хватало, чтобы начать. Начать! Он понимал, что с начала до получения значимых, пригодных для использования результатов, должно пройти некоторое время. Не дни, не месяцы, в лучшем случае пара-тройка лет. Рассчитывал, что это время ему дадут, будучи готовым к той самой войне с пусть более многочисленным, чем ожидалось, противником, но и с куда большими силами на собственной стороне. Обновлённая империя вовсе не собиралась быть доверчивой к пришельцам, считать их посланцами богов, пугаться лошадей и огнестрельного оружия. И быть помешанной на захватах пленников с целью непременного принесения их в жертву тоже. Не после с таким трудом, но успешно проведённых реформ, перекроивших жречество Теночка по живому, с кровью и воплями.

Надежды… не оправдались. Если испанские конкистадоры порой и поступали так, как от них ожидалось, то проклятые Борджиа… Они рушили большинство планов тлатоани, но особенно важнейшие из них. Иное оружие, корабли с паровыми машинами и действительно мощной артиллерией, совершенно не похожая на ту, о которой он смотрел и что-то даже читал тактика сражений. Тогда он почти окончательно убедился, что Дорога Миров привела в этот мир не только его, но и…

Чезаре Борджиа, Изабелла Борджиа? Он полагал, что это один из этих двух. Нормальный европейский монарх и не подумал бы самолично появиться в Новом Свете, на время, но покинув трон империи либо входящего в неё королевства. Так мог повести себя иной, чужак, выходец из другого мира, в чём-то похожий на него самого.

Цейтнот и цугцванг! Эти слова он слышал от одного из своих «Анаконд», то есть капитана крупного отряда картеля, до поры бывшего негласным хозяином сразу нескольких штатов страны, где официальные власти обладали лишь слабой тенью той самой власти. Вспомнившийся капитан увлекался шахматами, помогающими ему планировать многие из проводимых операций. Так вот сейчас у него была и нехватка времени, чтобы делать ответные ходы, и ощущение, что эти самые ходы так или иначе, но способны привести только к поражению… если резко не сломать правила ведущейся игры. Сбросить с доски фигуры и наставить на другого игрока… А что наставить? Револьвер? Так противник сильнее и уже держит тебя под прицелом, захватывая один прибрежный город за другим, после чего собирается использовать не до конца забывшие о былой независимости народы как своих союзников в борьбе против Теночка. Вроде и то же самое, что делал великий Эрнан Кортес, но на другом, более глубоком уровне. Глубоком и очень эффективном, как он, к своему неудовольствию, успел убедиться.