Дорога на Берлин

Шлиссельбургская крепость приняла нового узника.

2

Ни смотрителю, ни коменданту не было известно, кто таков новый заключенный. «И с виду встрепан, и умишком беден, а стерегут, как паву», недоумевали в крепости.

Но не только в крепости интересовались таинственным арестантом. На воле также следили за ним, и не в одной лишь России. Прусский король не был уверен в Петре III: чересчур глуп и бестактен, к тому же подле него супруга, эта чересчур умна. Неплохо было бы вместо этой пары посадить на русский престол вовсе не искушенного в политике, слабоумного и слабовольного Ивана VI.

И в очередном секретном письме главный конфидент Фридриха в Петербурге Таген, он же Шлимм, получил прямое предписание всеми мерами содействовать освобождении неудачливого императора из крепости и возведению его на престол.

Барон Шлимм после опалы Пальменбаха перешел на службу к Фермору и вскоре получил доступ во все петербургские салоны. Корректный, хладнокровный, с манерами прирожденного аристократа, он примелькался всюду, отпускал изысканные комплименты дамам, устраивал pepits jeux [28], разговаривал с мужчинами о негоциации и политике, рассказывал сообщенные ему из Голландии новости, участливо спрашивал о военном положении.

В последнее время у него было много забот: несмотря на все старания, ему не удавалось склонить ни одного министра или хотя бы влиятельного придворного к мысли о необходимости заключения мира. Фридрих слал письма, в которых брань перемешивалась с угрозами, требовал отчетов в израсходованных суммах, — у Шлимма голова шла кругом, а тут еще это новое поручение.

Мнимый господин Таген лихорадочно соображал, как подступиться к этому щекотливейшему делу. Государева крепость, арестант за семью замками — тут нужна помощь кого-нибудь из внутреннего гарнизона, иначе и не проникнешь в это узилище. Да где взять такого?

И вдруг словно ворожея наворожила. Однажды утром докладывают, что его хочет видеть поручик Мирович. Кто такой? Наверное, какой-либо проситель.

— Я занят. Пускай зайдет в другой раз.

Слуга возвращается: пришедший настойчиво просит принять его.

— Ну что же, — господин Таген со вздохом запахивает халат. — Впусти.

Он с неудовольствием смотрит на вошедшего плохо одетого офицера и резко спрашивает:

— Что вам угодно?

— У меня к вам дело, господин барон, — спокойно произносит офицер.

Таген, закусив губу, говорит:

— Вы ошиблись, я не барон. И говорите поскорее, в чем ваше дело: у меня нет времени.

— Я не ошибся, барон Шлимм. И, кстати, не предложите ли вы мне присесть?

Шлимм подходит вплотную к посетителю.

— Кто вы такой?

— Поручик Мирович. Ныне служу во второй роте Смоленского полка. — Чуть приметно улыбнувшись, странный гость добавляет: — Поелику я мое знание вашей особы никому не доверил, то и злых умыслов противу вас не имею.

Шлимм призывает на помощь все свое самообладание.

— Чего же вы хотите, господин Мирович? — Он отходит в глубь комнаты, устраивается на диване и жестом приглашает поручика сесть в кресло.

— Между дворянами принято, что за оказанную услугу ответствуют тем же. Не ведаю я, по какой причине изволили вы принять в нашей стране другую фамилию и даже, если не ошибаюсь, под другим подданством сюда явиться. Полагая это вашим частным делом, обещаю не любопытствовать посему и умолчать о том, что знаю. Вас же почитаю вправе просить, пользуясь вашими связями при дворе государыни…

Но Шлимм уже не слушал. Он обдумывал мгновенно зародившийся в его голове план. Смоленский полк, как ему известно, будет вскоре назначен для несения караульной службы в Шлиссельбургской крепости. Сама судьба послала ему этого человека.

— Послушайте, господин Мирович, — тихо говорит барон, — а что, если я предложу вам одно дело, требующее решительности и отваги, которое вам несравненно больше выгоды принесет, чем вы сейчас даже помыслить можете?

Глаза офицера вспыхивают.

— Я готов вас выслушать.

— Тогда вот что. Здесь об этом деле неудобно разговаривать. Приходите сегодня в девять часов вечера, — Шлимм задумывается, — ну, хотя бы в бордель Дрезденши. Знаете, где это?

— Как же! — Мирович глухо, надтреснуто смеется. — Бывал…

— Кажется, господа офицеры этот бордель перед прочими предпочитают? — смеется и Шлимм, провожая гостя к дверям. — Но сегодня вместо постоянных удовольствий мы выберем необычное: посвятим время беседе. И поверьте, господин поручик, вы не ошибетесь, выбрав сей предмет.

Мирович машет рукой:

— Есть русское присловье: много выбирать — женатым не бывать…

— Ха-ха-ха! — смеется Шлимм. — Очень справедливо. Так в девять часов…

Вечером в комнате самой Дрезденши, к удивлению Мировича, чрезвычайно почтительно выполнявшей все распоряжения Шлимма, Мирович услышал историю императора Ивана VI. Барон напрасно силился распознать, какое впечатление произвел его рассказ на молодого офицера: тот сидел с невозмутимым видом изредка отхлебывая вино, казалось, слушая только из вежливости.