Дорога на Берлин

— Не угодил. Не те глаза к старости стали. Эх, мать твою за ногу! Годков двадцать назад такого конфуза у меня не случалось.

— Да ты не горюй, — расхохотался Бороздин, глядя на растерянную физиономию старика. — Ну-тка, еще разок попробуй.

Второе ядро ударило в середину шеренги. Несколько прусских солдат упало; остальные, сомкнув ряды, продолжали еще быстрее подвигаться вперед. Но уже со всех сторон понеслись ядра. Шеренги быстро редели. Они еще продолжали подвигаться, но все медленнее, будто подымаясь на крутую гору; временами они давали, не целясь, залп из ружей, почти не причинявший вреда.

Русские, в свой черед, открыли ружейный огонь. Наступавшие остановились. Давешний высокий офицер, на которого указывал Бороздин, сидел на земле, держась обеими руками за бок.

— Поддели-таки его, — благодушно проворчал Бороздин. — Это, должно быть, Микулин угораздил.

Пруссаки дали еще один залп и вдруг, повернувшись, нестройной толпой хлынули назад, таща с собою раненых. Артиллеристы дружно заулюлюкали им вслед.

— Был дождик, ан вот и вёдро, — хитро подмигнул Евграф Семенович. — Не подмочило тебя, Емковой? Цел?

— Покуда сухой. Да он, вишь, еще много напакостит.

Атака Мантейфеля была отбита только орудийным и ружейным огнем, причем сам Мантейфель был ранен. Эта неудача не остановила Веделя. Он подкрепил отбитые войска пятью батальонами Гюльзена и приказал возобновить атаку. Салтыков, со своей стороны, подкрепил правый фланг двумя мушкетерскими полками.

Вторая атака пруссаков была, подобно первой, отбита без рукопашного боя.

В этот момент из лесу показались четыре полка, направленные Веделем в обход правого фланга. Этот запоздалый охват был обречен на неудачу. Пруссаки были остановлены сильным огнем, а в довершение Чугуевский казачий полк ударил на них в копья, опрокинул и отбросил их обратно в лес, захватив при этом одно полковое орудие.

Ведель пожинал плоды своей самоуверенности, побуждавшей его в поисках скорейшей победы бросать в бой силы по частям. Однако сражение еще не было окончено. В шесть часов вечера к пруссакам подошел ожидавшийся ими сильный отряд генерала Ваперснова. Ведель решился в третий раз штурмовать правый русский фланг. Руководство атакой было поручено генералу Ваперснову.

Не надеясь преодолеть огневого заслона русских, Ваперснов решил изменить образ действий. Несмотря на лесистый характер местности, он предпринял атаку конницей, возложив на пехоту задачу только поддержать кавалеристов.

Было уже семь часов вечера. Светившее в глаза русским солнце уж почти не слепило. Поднялся легкий прохладный ветерок, и разгоряченные боем солдаты, распахивая мундиры, подставляли ему свою грудь. Широкая зеленая лужайка между позициями и ближним лесом то светлела, то снова покрывалась тенью от пробегавших облаков. Шатилов, испросивший у Салтыкова разрешение принять непосредственное участие в бою, получил во временную команду роту Сибирского полка, командир которой выбыл из-за ранения. Он испытывал радостное волнение. Непрекращающийся гул орудий, сознание успешно развивающегося боя, даже вид крови на земле — все говорило о значительности происходящего. И он, Шатилов, тоже является участником этих событий! Стараясь держаться как можно проще и приветливее, он обошел своих людей, роздал имевшийся у него запас табаку и велел одному немолодому солдату выбрать позицию поудобнее, на что тот хладнокровно ответил:

— Нешто я и сам за тем камнем не лег бы? Да несподручно мне — потому меня контужило, и теперь левая рука как не моя. А хотя — как ваше благородие прикажут.

Шатилов махнул рукой и, стараясь скрыть смущение, отошел от него.

— Тут в строю контуженный солдат, — доложил он командиру полка, когда тот проходил мимо. — Может быть, велеть ему в лазарет сходить?

Командир с удивлением посмотрел на него.

— У меня человек сто таких, и раненые и контуженные. Без них у меня полк на четверть убудет. Да и сами они не уйдут. Не в первом бою так.

Огонь пруссаков усилился. Железные ядра запрыгали по земле. Потом из-за леса показались густые массы кавалерии.

Русские позиции опоясались огнем. Всадники десятками валились с седел, но конная лавина стремительно приближалась.

— Пали! Залпами! — восклицал хриплым голосом Шатилов, в свою очередь разряжая и вновь заряжая ружье.

Прусская кавалерия была уж совсем близко. Над потными мордами коней виднелись злые лица с прямыми усами и невысокие треуголки кирасиров с железным крестом для защиты от сабельных ударов и с султаном, который пруссаки носили для отличия от русских. Всадники скакали тяжелым галопом, стараясь сохранить равнение в рядах. Еще момент — и туда, где огонь был несколько слабее, на стыке Сибирского и Пермского полков, хлынули разъяренные, стреляющие, кричащие и рубящие палашами кавалеристы.

— Что ж это? — растерянно произнес молодой мушкетер подле Шатилова, глядя, как за его спиной растекается конный поток. — Порубят нас, как капусту.

Шатилов мучительно старался сообразить, что ему следует сделать.