Дорога на Дамаск

И я открываю огонь из 356-миллиметровых и сверхскорострельных орудий! Явакский крейсер содрогается от сокрушительных ударов. Его корпус разваливается надвое и рассыпается на куски, сгорающие в атмосфере, как недолговечные метеоры. Мне некогда радоваться. Я веду шквальный огонь по снижающимся транспортам и ракетам, несущимся к космопорту.

Второй крейсер, несмотря на повреждения, очевидно, сохранил часть боеспособности и открыл ответный огонь, беспомощно дрейфуя в верхних слоях атмосферы. Я включаю двигатель и молнией срываюсь с места. Благодаря этому маневру явакам удается задеть меня всего один раз. Вильчатый силовой луч пронзает мой защитный электромагнитный щит. Он вспыхивает на полную мощность, раскаляется добела и не только поглощает энергию вражеского луча, поразившего мою корму, но и направляет девять ее десятых на питание моих артиллерийских систем и на собственную подзарядку. Это очень кстати, ведь я уже потратил уйму энергии.

Однако поврежденный вражеский крейсер продолжает меня обстреливать. Через одиннадцать секунд мне становится ясно, что его командиру уже приходилось иметь дело с земными сухопутными линкорами. Он концентрирует огонь семнадцати независимых групп орудий и излучателей в одной точке моих электромагнитных щитов, которые перегреваются почти до предела. Хотя я отчаянно маневрирую, пытаясь облегчить бремя, свалившееся на щиты, они испытывают сверхперегрузки и больше не в силах поглощать энергию. Очередной силовой луч проникает сквозь них и проводит глубокую борозду в моей многослойной броне. Датчики с визгом предупреждают о повреждении.

Я кручусь и лавирую как белка в колесе. Наконец залп моих носового и кормового 356-миллиметровых орудий поражает переднюю часть явакского крейсера. Он падает в ионосферу и на пороге неминуемой гибели успевает дать ответный залп сотней ракет. Следующий выстрел моих 356-миллиметровых орудий попадает ему прямо в борт, у которого отлетает корма. Наконец гибнущий корабль разваливается на куски точно так же, как и его товарищ, осыпая обломками все западное полушарие Джефферсона.

Я открываю огонь по туче явакских ракет, несущихся к Мэдисону и его космопорту. Все их мне не сбить. Я уничтожаю девяносто три ракеты, но остальные поражают цели. Космопорт сильно пострадал. Заводы к северо-западу от столицы взрываются и горят. Три десантных транспорта из группы, рассыпавшейся в разные стороны, чтобы уклониться от моего огня, все еще парят в воздухе. Сопровождающие их штурмовики начинают меня обстреливать. Я веду по ним огонь из всех сверхскорострельных и мелкокалиберных орудий, изрыгая смерть и наполняя пламенем небеса надо мной. Явакские штурмовики пытаются уклониться, а десантные транспорты спускаются в ускоренном аварийном режиме, пытаясь поскорее достичь поверхности Джефферсона, где они будут в сравнительной безопасности.

Один из транспортов исчезает среди Дамизийских гор, где наверняка преспокойно сядет в Каламетском каньоне. Второй транспорт резко поворачивает на северо-запад и опускается за горизонт, стараясь спрятаться за высокими прибрежными скалами. Скорее всего, он намеревается высадить пехоту и денги к северо-западу от Мэдисона. Третий транспорт пытается приземлиться рядом с базой «Ниневия». Зенитные батареи базы стреляют без перерыва, поливая огнем борта вражеского корабля.

Огромная махина, несущая смерть, содрогается в воздухе. К ней на помощь спешат явакские штурмовики, а со стороны Дамизийских гор на бреющем полете несутся джефферсонские истребители, словно на маневрах, прерванных нашествием. Защитники планеты открывают ракетный огонь по явакам. Летательные аппараты движутся слишком быстро, чтобы вступать друг с другом в воздушные поединки, которые остались в славном прошлом земной авиации.

Неопытные джефферсонские пилоты все-таки сбивают десяток вражеских штурмовиков, и я горжусь ими. Явакские машины падают и взрываются вокруг «Ниневии». Поврежденный транспорт успешно приземляется, но мой обстрел и нападение джефферсонских истребителей вынудили его капитана совершить серьезную ошибку. Он сел прямо передо мной, и теперь я могу расстрелять яваков практически в упор. Прежде чем я поражаю корабль из носового 356-миллиметрового орудия, из него успевают выгрузиться два денга. Потом транспорт взрывается. Огненный шар и туча обломков временно скрывают от меня базу и ее зенитные расчеты, бегущие в укрытие.

Я выпускаю беспилотного разведчика, который сообщает мне о том, что делают высадившиеся денги. Один из них — легкая разведывательная машина — не представляет серьезной угрозы, а другой — тяжелый штурмовой денг. Увидев его, мой командир скрежещет зубами от ярости.

— Давай за тяжелым, пока он не разгромил всю базу!