Дорога на Ханаан

Что касается конкретно личности первого еврейского патриарха, то здесь не может не удивить одно неожиданное обстоятельство: несмотря на отсутствие неопровержимых и даже просто убедительных доказательств, исследователи, занимающиеся этой проблемой, иногда, кажется, даже вопреки своим позитивистским амбициям, часто допускают возможность того, что Авраам действительно был реальной исторической личностью. Мы, разумеется, не говорим о многочисленной армии комментаторов библейских текстов, особенно, наших выдающихся учителей, для которых несомненная реальность Авраама никак не связана с историей и, тем более, исторической наукой. Мы понимаем также, что древние мыслители, наоборот, видели в Аврааме живое воплощение народных и божественных сил, этакого полубога, наподобие Ахиллеса, несущегося с мечом в руке за ордами Кдорлаомера аж до самого Дамаска. Как о реальном историческом персонаже, о нем пишут, однако, и наши современники, в том числе Вернер Келлер. Даже заядлый марксист Зенон Косидовский готов «предположить, что библейский Авраам существовал в самом деле». Впрочем, «если же подвергнуть сомнению сам факт существования Авраам, то… мы можем считать этот библейский образ олицетворение всей истории скитаний одного из еврейских племен».[216]

Гораздо определеннее высказывается Майкл Грант: «Не исключено, что их (патриархов – Л. Г.) имена являются наименованием семей, кланов или племен, групп племен или части племени, даже ханаанейских богов, но не конкретных личностей. И все же предания единодушны, и потому пока разумнее считать, что Авраам, Ицхак и Иаков были реальными личностями – вождями, родоначальниками или основателями племенных единиц, и что до окончательного заселения Ханаана израильтянами эти люди и их последователи уже обитали в Ханаане в течение большего или меньшего времени».[217]

Нас же, признаемся честно, отсутствие «надежной доказательной базы» реального бытия патриархов только радует. Если бы вдруг нашлись какие-то документальные свидетельства, их, скорее всего, объявили бы сфальсифицированными, назвали бы «поздними вставками комментаторов», «выдумками воинствующих дилетантов» или какими-то другими разоблачительными прозвищами. Да и вообще, одно «неопровержимое доказательство», если оно вдруг отыскивается, способно убить десятки красивых гипотез… Жаль, не правда ли!

И все-таки хотелось бы посмотреть на события почти четырехтысячелетней давности с возможной объективностью, хотелось бы отыскать пусть и косвенные свидетельства пресловутой «отправной точки», какую-то пространственно-временную реальность, которая существовала бы вне зависимости от нашей субъективной оценки фактов, относящихся непосредственно к жизни Авраама и его окружения. Ну, например, можно было бы найти следы тех или иных процессов формирования новой этнической общности, которые указывали на присутствие в данном регионе и в данное время выдающейся исторической личности, способной оказать на них существенное влияние.

В 2003 году в одном из московских издательств вышла интереснейшая книга Александра Милитарева «Воплощенный миф» с подзаголовком «Еврейская идея в цивилизации». Автор – человек скромный, жанр своего сочинения он определяет как «эссе», подразумевая при этом не только «беглость изложения», но и целую кучу «грехов», о которых он подробно говорит во «Введении».[218] Но дело в том, что профессор Милитарев – отнюдь не писатель-эссеист, он крупный лингвист-этимолог, и уж в том, что относится к этой области знаний, он искушен, как мало кто другой. Рассматривая некоторые хронологические аспекты происхождения библейских текстов, А. Милитарев использует глоттохронологию и этимостатистику – независимые методы подсчета времени разделения языков. Ученый задает себе, на первый взгляд, весьма странный вопрос: «к какому времени следует относить начало еврейского исторического пути», если «взять за исходную точку языковой критерий („народ – это язык“), из которого следует, что собственно еврейскую историю надо отсчитывать с виртуального момента отделения древнееврейского языка, каким мы знаем его по письменным памятникам, от генетически наиболее близких ему языков».[219]

Дело в том, что на значительной территории Африки и Евразии некогда говорили на одном праязыке, – ученые называют его праафразийским или семито-хамитским – который разделился на диалекты приблизительно в IX тысячелетии до н. э. В результате этого разделения образовался прасемитский (или общесемитский) язык, в конце V – начале IV тысячелетия до н. э. из него возникла семья семитских языков, среди них развились протоарамейский и протоханаанейский. Так вот, два самых близких языка так называемой ханаанейской группы семитской языковой семьи – древнееврейский и финикийский – разделились примерно в XII–XIII веке до н. э.