Дорога на плаху

Лиля швырнула сумочку на диван, и пиршество началось. Через час три обнаженных тела сплелись в замысловатую фигуру, в звуках попсовой музыки тонули хриплые возгласы и протяжные стоны безумной страсти.

Молодой человек на улице Широкая, искал для временного проживания квартиру. Широкая тянулась параллельно Спартаковской, была тиха и тениста, а молодой человек собирался сдавать вступительные экзамены в институт, потому ему нужен покой, чтобы использовать каждый час для подготовки. Для него бы лучше всего подошел флигелек, просторный и светлый.

Все это он объяснил хозяйке, дородной женщине, с беловолосой прической, одетой в свободный трикотажный костюм, когда та вышла на стук.

— Вот мои документы, я родом из Горячевки, что в двадцати пяти километрах от города, — синие глаза молодого, крепко сбитого человека выжидательно смотрели на хозяйку. — Я сразу же заплачу за весь срок, вот деньги.

— Я редко держу незнакомых квартирантов, — сказала она, пристально оглядывая коренастую, выше среднего роста фигуру пришельца, — хотя дополнительный рубль не помешает. Тебе кто-то посоветовал?

— Никто, искал жилье и облюбовал ваш флигелек, уж больно хорош.

— Я сама там частенько ночую. Проходи. Меня Анной Петровной зови, тебя, значит, Борис. Так, кажется, в паспорте? Платить будешь двести в месяц, вперед за неделю.

— Я согласен. Вот полста рублей, возьмите.

Анна Петровна взяла купюру.

— Располагайся, вещей у тебя немного, одна сумка и то, вижу, книги.

— Книги, — согласился квартирант. — Припоздал вот с учебой, то армия, то денег не было платить за учебу. На нефтепромысле повкалывал, подзаработал, теперь — за науку.

— Молодец, — равнодушно похвалила хозяйка. — Столоваться как будешь?

На усадьбе просматривались грядки огурцов, помидоров, белела капуста, зеленели морковь и лук, пышно вулканились кабачки и патиссоны. В саду наливались яблоки, червонели малина и вишни. Питаться можно, не выходя из усадьбы. Это квартирант отметил сразу же и охотно согласился.

— Если предложите, не откажусь.

— Предложу, чем богата. Грядки урожайные, с них летом кормлюсь.

— Кстати, я почти вегетарианец.

Словом, дело было улажено, и молодой человек поднялся следом за хозяйкой во флигель. Она указала на кровать, где предстояло спать. Тут же стояло плетеное из ивы кресло, такой же столик, висел гамак.

— Располагайся, уборка за тобой. Я сюда ни ногой.

— Это меня не затруднит. Я курю мало, так что сору не будет.

— И ладушки, — довольная хозяйка унесла из флигеля свое полноватое, но довольно правильных форм, тело.

Молодой человек огляделся. Флигель господствовал, и усадьба напротив, что стоит на Спартаковской, 29, была как на ладони. Это вполне удовлетворило квартиранта, он вынул из сумки бинокль, поднес его к глазам и стал внимательно изучать стоящую за глухой изгородью роскошную иномарку. Шестисотый «Мерседес». Номер машины был хорошо виден и соответствовал угнанной сегодня с автостоянки.

— Слава Богу, — прошептал квартирант, — мои предположения подтверждаются. Логово.

В руках у него появился фотоаппарат с телеобъективом, защелкал затвор, снимки были сделаны.

Молодой человек, а это Борис Петраков, задумался. Кудрину он не доверяет. Насторожили быстрый расчет за дело Олеси, и попытка убедить Бориса в непричастности к нему Подшивалова. Всего-то одну фразу произнес Кудрин, но показалась она нарочитой. Борис, пожалуй, и не заметил бы эту нарочитость, если бы Подшивалов не засветился ночью на Спартаковской с пьяной девушкой, которую он и второй жлоб тащили под руки и увезли в джипе. Какую роль играет Подшивалов? Надо ли ему, Петракову, в одиночку влезать в это дело, где крутятся крупные деньги?

— Худа без добра не бывает, — сказал ему в управлении майор-кадровик, — даем тебе отпуск и путевку в Сочи, покупайся в море, позагорай, потом на службу.

— Покупаться в Черном море я не против, никогда на нем не был, — довольный заботой о нем сказал Борис.

И тут же откат. «Но не оставлять же Спартаковскую, кому передать информацию? Где гарантия, что она попадет в надежные руки? За последние годы люди сильно изменились. Ладно, выясню, что зарыто на Спартаковской, передам информацию лично генералу, тогда с чистой совестью поеду, покупаюсь».

«Стоп! — оборвал Борис поток своих мыслей. На веранде появился человек. Петраков замер, глядя в бинокль. И насколько позволяло ему двадцатикратное увеличение, разглядел его физиономию. — Где-то встречал этого усатого, явно кавказца. Точно, это именно тот тип, лет тридцати пяти, что выходил из офиса Кудрина, когда я в первый раз пришел к детективу. Я тогда подумал, клиент, теперь уверен — сообщник».

Утром едва появившись в офисе принялся названивать в Красноярск. Связь работала сносно и вскоре он вышел на своего абонента.

— Алло, Сергея Егорова мне. Это ты, Сережа, Кудрин из Новгорода, не забыл? Нет. У меня к тебе просьба: за хорошую плату собери досье на Евгению Кузнецову.

— Это не та ли особа, о которой шумели газеты по поводу ее сожительства с отцом Костячным?