Дорога на плаху

— Ничуть, — хладнокровно ответил мастер. — Вы не любите своего мужа, он вам надоел, как горькая редька. Вы же, молодая цветущая женщина, мечтаете о свободе. Еще бы не мечтать, имея такое колоссальное наследство. Но старик крепок, и неизвестно сколько протянет. Не так ли?

— Или вы замолкаете и делаете свое дело, или убирайтесь ко всем чертям!

— Хорошо, я делаю свое дело. Но ситуация чертовски подходит для акции. — мастер не договорил и умолк, собираясь войти в чулан. Антонина не препятствовала. Она лишь внимательно и заинтересованно смотрела на мастера справа, он боковым зрением видел это, не торопясь, приступил к осмотру канализационных стояков.

«Пташка клюнула, — размышлял он, — договоримся. Запахи идут из канализационных стояков, благоприятный повод для применения геттера».

— Антонина Григорьевна, — окликнул он через несколько минут хозяйку, которая находилась поблизости, в глубоком раздумье от слов мастера, — придется разбирать стояки.

— Ну и разбирайте! — нервно ответила она.

— Хлопотно. Резать, варить. Пыль, грязь. Есть дорогая установка, которая выполнит без шума и пыли всю работу, правда, при этом здоровье у вашего хозяина поубавится.

— Что за чушь вы несете? Как может поубавиться здоровье у человека из-за работы какой-то установки?

— Я не знаю, как это происходит, но может грянуть инфаркт.

— Вы это серьезно? — задрожала всем телом хозяйка.

— Вполне. И главное, секретом владею только я один на всем белом свете.

— Ну, что-то вы заговариваетесь, знают двое, знает свинья.

— Безусловно, если второму жить не хочется, — с нажимом на «второму» сказал мастер. — А так, сущая правда, об этом знаю только я, уверяю вас.

— Такой секрет, если он действительно существует, вас озолотит, — чувствуя испарину по всему телу, зазвенела голосом Антонина.

— Я об этом же и говорю.

— Каковы условия и сколько стоит ваша установка?

— Условия очень простые: присутствие в доме вашего мужа в момент работы установки, которая стоит полмиллиона долларов.

— Вы с ума сошли!

— Но я гарантирую мужику тот свет.

— Я не могу сразу столько.

— Половину сейчас, половину после поминок.

— Хорошо. Когда сможете приступить?

— Как только вы притащите мужа сюда, именно в эту половину дома, укладете его на несколько часов вот на это место, и исчезнете.

— Он может быть пьян?

— Может, но еще лучше быть ему сонным.

— Заметано. Где вас разыскать?

— Вот телефон, — подал мастер обрывок календаря. — Главное не забудьте, чтобы он лежал именно здесь. Прикажите поставить сюда диван.

— Эта вонь, так и будет проникать в дом?

— Да, это прекрасный повод. Затейте какой-нибудь ремонт наверху.

Они обсудили еще некоторые детали акции, и мастер удалился.

Борис Моисеевич повеселел: его Тонечка переменилась, стала предупредительной и ласковой, вчера едва ли не силой затащила его в постель и вытворяла с ним такие фокусы, какие он хотел получать от нее с первого и до сегодняшнего дня жизни. Эту активность он объяснил тем, что, застукав жену с любовником в особняке, простил ей измену, но сказал:

— Я люблю тебя, ты это знаешь. Но если я не смогу больше быть с тобой, я не стану искать того, что ты наворовала у меня, но уйдешь голой. А сейчас в знак примирения я дарю тебе это бриллиантовое колье.

Она была в восторге, поклялась не изменять, а любить только его. И любила. Особенно последние дни. Затеяла ремонт в особняке. Теперь на второй этаж не попадешь, а на первом по комнатам распространяется какой-то неприятный запах. Антонина глушит его своими духами и собирается вызвать мастера, чтобы откачать из канализации газы.

Сегодня Антонина позвонила в банк и загадочно сказала, что как только он освободится, пусть летит в особняк и узнает потрясающую новость.

«Неужели он станет отцом! Только известие о зачатии ребенка может потрясти его!»-думал Борис Моисеевич. Он скрутил дела и через час после обеденного перерыва поехал в особняк. Антонина ждала его в пустынном доме, выслав из него всех рабочих. Правда, в чулане возле стояков канализации копался какой-то мужик, но и тот быстро удалился.

Антонина встретила его распростертыми объятиями, закружила:

— С тебя самый дорогой коньяк, мой славный банкир. Скоро ты станешь папой!

Именно это ожидал услышать Борис Моисеевич и расчувствовался. Несколько успокоившись, он достал из портфеля, который внес за ним водитель, бутылку коньяка с берегов реки Шаранта и поцеловал жену. Потом они пили коньяк, танцевали, возбужденная Антонина раздела его и тут же, на диване, устроила сеанс любви, от которого он неописуемо балдел и сладко уснул с улыбкой на губах. Снов он не видел, но как сквозь вату доносился отдаленный вибрирующий звук, но спать не мешал. Накачанный коньяком и любовью, банкир не просыпался до самого утра.