Дорога на плаху

— Это очень важная сторона. Она сильно заедает, — подчеркнул Константин Васильевич. — Однако пора в вагон, осталось две минуты до отправления. Давайте прощаться, — и протянул Борису руку.

После взаимных объятий и поцелуев женщины всплакнули.

— Мама, прости меня: ты ко мне, а я — от тебя! — со слезами на глазах бросилась в объятия Евгения. — Прости, таковы обстоятельства. Я буду скучать по тебе и папе.

— Поезжай с Богом, дочка. Я постараюсь навещать тебя почаще, пока есть силы. Это не из Омска за тридевять земель. — Она еще раз поцеловала свою Женю и помогла взобраться по ступенькам.

Комната для офиса, выделенная Петракову из фонда производственных помещений министерства, располагалась на первом этаже жилого здания на Ленинградском проспекте. Здесь когда-то был опорный пункт народных дружинников, потом склад какого-то коммерсанта. Теперь комната очищена от мусора и сносно отремонтирована. Наклеены дешевые обои советской эпохи, извлеченные из завалов на интендантском складе, с аляповатым рисунком и отталкивающим бежевым оттенком, от которого Евгения поморщилась. В грязно-синий цвет покрашена балюстрада, разделяющая помещение на две половины с проходом. Один из столбиков балюстрады, похожий на шахматного слона, был выбит и отсутствовал, создавая неприятную дыру в ненужном теперь ограждении.

— Да, поработали здесь дизайнеры с утонченным эстетическим вкусом, — съязвил Борис, — но дареному коню в зубы не смотрят.

Борису захотелось убрать хотя бы бессмысленную теперь балюстраду, но столбики были крепко приколочены к полу, и он оставил эту затею на потом, на более свободное время. Сейчас же он кипел нетерпением взяться за дело.

Евгения согласилась с такой постановкой вопроса, успокаивая мужа тем, что ей даже нравилось разделение кабинета на половину начальствующей персоны, какой является теперь он, и половину помощника, чьи обязанности ложатся на ее плечи.

— Клиенту сразу будет понятно, как только он войдет, кто здесь главный и к кому обращаться, — заявила она.

— В твоих словах может и есть резон, — сделал кислую физиономию Борис, — но разбогатеем, сделаем евроремонт.

Больше всего новоиспеченные сыщики остались довольны второй маленькой, как футляр, комнаткой: бывший коридор, некогда соединяющий покои одной квартиры, теперь превращенный в кухоньку, где стоял столик, висела металлическая, широкая раковина со смесителем, было место для холодильника. И, конечно же, обрадовал обособленный туалет.

— Недурно, не дурно, — констатировал довольный осмотром Борис. — Вот розетка. Купим небольшой холодильник, электрочайник и будем в этой келье чаевничать.

— И есть, скажем, яичницу или омлет, приготовленный на скорую руку на купленной электроплитке, — добавила Евгения.

— Совершенно верно! — Борис поцеловал жену. Настроение у обоих приподнятое, ползло вверх, как хорошее дрожжевое тесто, не терпелось все быстрее устроить и с головой окунуться в поиск, который предлагает их патрон. — Мы даже здесь можем ночевать, пока нам не отдадут ключи от квартиры.

— Конечно, тем более что нам некуда сегодня податься, а гостиница не по карману.

— Умница ты моя! Пара раскладушек нам бы не помешала.

Весь остаток дня Петраковы обживали офис: мыли пол, разгружали привезенные из какого-то склада не первой свежести, но очень прочные, массивные столы, стулья. Старомодный диван. Его размеры привели Евгению в восторг.

— Я его, милого, застелю простыней, и мы на нем великолепно уместимся! — воскликнула она.

— Правильно, в тесноте, да не в обиде, — поддержал Борис. — Влюбленных теснота, как и темнота, не испугает.

Уже к вечеру, в сгущающихся февральских сумерках, привезли компьютер со всеми прибамбасами. Это было вершиной неожиданности. Евгения тут же установила его на своем громоздком, сделанном из всего дерева, но широком и удобном столе, включила аппарат в сеть и стала настраивать программы. Через час-полтора Евгения доложила мужу, что компьютер к работе готов, она набрала и отпечатала текст на принтере двадцать четвертым жирным кеглем: Частный сыск Петраковых.

— Такую афишку мы закажем художнику, повесим у входа, вторую со стрелкой — на фасаде дома, третью — с левой стороны двора.

— Боря, надо экономить деньги. Я пишу любым шрифтом, еще в школе освоила эти премудрости, когда увлекалась графикой. В домашней библиотеке были кое-какие любопытные экслибрисы, выполненные мною по тематике произведений и расставленные под этими знаками. Мне самой очень нравился один к «Судьбе» Проскурина, если ты успел прочесть. Рекомендую. Так вот, это сложная гравюра, на которой изображены колосья, как символ жизни и изобилия, череп, как символ войны и страданий. Сердечная аура любви объединяет композицию. Словом, навык есть, дело только за материалами.

— Материалы не проблема. На днях заглянем в мастерскую к художникам. У меня там приятель еще со времен учебы. Он даст тебе все, дерзай. — Сделав паузу и окидывая взглядом преобразившийся офис, Борис сказал: — Будем считать, что мы устроились. Завтра звоню в приемную Петровича, и буду ждать его распоряжения.