Дорога на райский остров

Я проснулась около пяти и вспомнила, что в семь за нами собирался заехать Милтон, чтобы отвезти нас к себе в дом.

Я встала и постучала в дверь Фелисити. Та по-прежнему спала, и меня поразило спокойствие ее лица. Я обрадовалась. Теперь она забудет, сказала я себе. Этот остров — самое лучшее место, чтобы забыть.

Я села у кровати и тихонько позвала подругу:

— Это я, Эннэлис. Тебе известно, сколько времени? Она открыла глаза, и в них я увидела проблеск ужаса. Должно быть, на мгновение Фелисити представила, что находится в той спальне, которую делила с мужем.

— Все в порядке, — поспешно успокоила ее я. — Мы на Карибе. Ты хорошо поспала, и я тоже. Нам был необходим отдых.

Фелисити села.

— Сколько времени?

— Около пяти.

— Он приедет в семь.

— Да, надо одеваться. Ты подумала о том, чтобы повесить одно из платьев?

— Да, голубое. Я его ни разу не надевала в…

— Оно бы там не подошло. Но теперь ты уже не там…

— Я оставила большую часть того, что носила там. Не хочу их больше даже видеть.

— А где голубое платье? А, вижу. Оно прелестно.

— Он на меня даже не посмотрит. Он все время смотрит только на тебя.

— По-моему, он все замечает.

— Похоже, он здесь человек влиятельный.

— Это его остров. Ему принадлежит плантация, а сахарный тростник, как я полагаю, — основная отрасль здесь, так что все от него зависят.

— А что ты наденешь?

— Красное.

— Оно очень яркое. Здесь вообще все очень ярко одеваются.

— Это идет к цветам и всему остальному.

— Как долго мы здесь пробудем, Эннэлис?

— Ты так стремишься вернуться домой?

— По-моему, я не буду чувствовать себя в безопасности, пока не попаду домой.

— Ты же знаешь, зачем я приехала. Я собираюсь выяснить все о брате. Как только все узнаю, я буду готова к отъезду. Но если ты хочешь уехать раньше…

— Нет. Я не вынесу поездки назад в Сидней, посадки на корабль…

— Ты же видела Милтона Хемминга за работой. Осмелюсь предположить, что он все для тебя устроит и сделает так, чтобы все прошло без сучка, без задоринки.

— Нет, нет. Я хочу быть с тобой. И мне кажется, мне здесь понравится. Я действительно считаю, что мне необходимо время… побыть вдали от всего… чтобы немножко прийти в себя — до того, как я поеду домой.

— Ну, тебе еще предстоит долгий путь по морю.

— Мне бы хотелось чтобы со мной была ты. Я останусь с тобой, и, надеюсь, ты скоро все узнаешь о Филиппе.

— Я тоже надеюсь. А теперь я должна идти одеваться, и ты — тоже. Можно попросить прислать нам горячей воды. Посмотрим, что можно сделать.

— Эннэлис!

— Да?

— Как чудесно, что мы уехали, убежали от всего этого.

Я согласилась.

Милтон приехал за нами в семь и отвез в свой дом в экипаже, весьма напоминавшем багги, на которых мы ездили в Сиднее, только гораздо более нарядном. Экипаж был тщательно отполирован, и его везли две великолепные лошади.

— Я им редко пользуюсь, — сообщил нам Милтон. — Проще ездить верхом. Вам тоже понадобятся лошади для верховой езды. Я велю прислать вам двух в отель.

— Вы нас просто ошеломляете, — заметила я.

— Для моя такая честь, что вы посетили мой остров.

День клонился к закату, солнце садилось в половине восьмого. Насколько я поняла, так было круглый год. Здесь не было времен года, как дома. Ни зимы, ни лета — только сухой сезон и сезон дождей. Я была рада, что он еще не начался.

Мы подъехали к чугунным воротам, широко распахнутым, а потом оказались на аллее, по обе стороны от которой росли высокие стебли сахарного тростника. Это и была плантация. I/I тут я увидела дом. Он был большим, белым и внушительным. Весь пейзаж был окрашен красным отсветом заходящего солнца. Повсюду, куда ни кинь взгляд, был сахарный тростник.

У меня от восхищения перехватило дыхание.

— Вам нравится? — спросил Милтон.

— Это… просто великолепно.

— А чего вы ожидали?

— Чего-то величественного, но не такого. Прежде мне ничего подобного видеть не доводилось.

— Вы ведь никогда не бывали на сахарных плантациях. Я рад, что мельницу и котельную отсюда не видно. Они не так красивы.

Мы остановились на гравиевой дорожке.

— Приехали. — Милтон соскочил наземь, и тут же, словно по мановению волшебной палочки, появился мужчина, чтобы взять на себя заботу о лошадях. Взяв под руки меня и Фелисити, Милтон повел нас в дом.

Мы стояли в большом холле, построенном в стиле старых английских поместий. На окнах были легкие шелковые занавески. Тяжелый бархат был бы не к месту в этом климате. В комнате стоял длинный стол с изящными стульями. Похоже было на восемнадцатый век.

— Надеюсь, вам нравится мой дом, — произнес Милтон. — Давайте присядем и выпьем прохладительного перед обедом.

— Здесь совсем как дома, — заметила Фелисити.

Милтон улыбнулся, очень довольный.

Напитки принесла бесшумно ступавшая девушка в длинном хлопковом балахоне с красными и белыми розами на голубом фоне; на шее и в ушах у нее были кораллы.

— Это туземный прохладительный напиток, — пояснил Милтон. — Безалкогольный, или почти.

Вкус у напитка был бесподобный.

Милтон спросил нас о путешествии и сообщил, что уже слышал о трагедии, поскольку новость пришла с кораблем.