Дорога на Регалат

Кость! Нужно восстановить ее. Атрелла взяла отрубленную ногу и приставила к культе, помощнику сказала: "Держи так", — тот схватился двумя руками за ступню и держал. А девушка, запустив обе руки в рану, к прижатым друг к другу краям бедренной кости, лихорадочно вспоминала, что отец говорил о работе с этой тканью. Вспомнила. У трубчатых костей два полюса! Нужно возбудить рост с полюсов. Она настроилась на края бедренной кости, и невидимые силовые линии протянулись через место перелома друг навстречу другу. Атрелла сварила надкостницу и ощутила, как остеоциты зашевелились на краях перелома. Она дала команду поднять уровень кальция и фосфора в крови. Оссификация пошла резвее.

Время летело. Помощник держал ногу, и оба они не заметили, что удары в корпус корабля стали тише. Шурману удалось договориться с ураганом.

Наконец кость схватилась. Мозоль еще была мягкой, и там, где недавно была щель, появилось пухлое желеобразное кольцо, которое быстро твердело. Атрелла начала сваривать сосуды. Ногтями одной руки она их сводила, второй рукой активировала сращение. Затем склеила нерв. И уже совсем без затрат сварила разрубленные мышцы и кожу. Потом отпустила жгут. Вся работа заняла полтора часа, нога была еще жива.

Юргес не просыпался, а Атрелла, положив ему руки на лоб, пыталась проверить — правильно ли ей удалось восстановить ногу. Все проблемы были с нервом, тот рос неохотно, связи восстанавливались медленно.

Она посылала команду за командой: пошевелить пальцами, стопой. Наконец, с мизинца появились движения, а за ними и чувствительность. Боль в ноге еще сохранялась, но была терпима. Атрелла перешла к ноге и легкими касаниями помассировала место, где еще недавно была культя. Кость будет полностью готова дня через два. Девушка вытерла мокрый лоб и сказала помощнику:

— Пожалуй, пока все. Теперь два дня ему нужно будет лежать, а потом начнет учиться ходить заново.

Помощник глядел на нее, выпучив глаза.

— Ты чего? — спросила Атрелла, — что с тобой?

Матрос потрогал себя за лоб, нос, потом еще раз прикоснулся к ноге Юргеса.

— Этого не может быть… — он сел прямо на пол. — Я такого и представить не мог. — Он зажал рот руками и сидел, раскачиваясь.

Атрелла поправила на себе робу, подошла к небольшому зеркалу над умывальником и, прихорашиваясь, спросила:

— Ты не знаешь, у кока от обеда компот остался? Пить очень хочется…

Шторм еще лупил в корму, но уже беззлобно, в кубрик ввалилась мокрая и смертельно уставшая команда. Они застыли у дверей, видя, что их товарищ спит на столе, и обе ноги у него на месте. Атрелла удивленно повернулась к сидящему:

— Значит, нет компота?

Тот только молча разводил руками, показывая то на спящего Юргеса, то на Атреллу, то на команду. Команда толпилась в дверях кубрика и молчала, а онемевший вдруг сказал:

— Нет, ребята, это надо видеть! У меня слов нет.

Потом Атреллу тискали, орали так, что пришел старпом, и ему наперебой рассказывали, что Юргес на скользких бревнах покатился, и ногой прямо под стяжку, тут удар, бревна прощелкнули, и тросом по ноге, как ножом! Нога — каюк, отдельно, кровища фонтаном, Юргеса и ногу принесли в кубрик, думали — прощай нога, а она вот — на месте! А лекарка, это ж ваще… от нее-то ждали, что она культю только закроет! А она всю ногу на место прилепила… и сейчас компоту просит. А ведь девчонка совсем — пигалица!

Старпом кое-как понял, что Атрелла приживила Юргесу ногу за два часа. О том, чтобы так приживляли отрубленные конечности, он, конечно, слышал. Но только когда такие операции выполнялись в больших госпиталях маститыми лекарями-хирургами. И не одним а целой бригадой. А тут не лекарка — недоразумение! Однако матрос спит на столе, нога на месте, а команда в полном составе тронулась умом. Вот такой компот.

Хотя компоту девушке все-таки дали. Все сходили на камбуз и принесли большую кастрюлю и кружку:

— На, лапушка — пей, сколько влезет.

Юргеса в шесть рук переложили на койку, он все еще спал. Очумевшую от гомона Атреллу усадили за чисто вымытый стол и стали наперебой угощать. Всем хотелось ее потрогать, не верилось, что она настоящая. И ей совали подарки: ремни, ножи, кто-то сунул губную гармошку, кто-то новую тельняшку, тяжелый амулет с далеких островов…

Эмоции хлестали через край, и каждое прикосновение воспринималось Атреллой как глоток энергии, радости и веселья. Наконец, пришел Шармин. Капитан рявкнул:

— А ну, брысь, сявки! — и команда затихла.

А Шармин расчесал бороду и сказал:

— От лица команды и от меня лично судовому врачику Атрелле объявляю благодарность. Спасибо, дочка. Руки у тебя — волшебные.

Он повернулся к старпому:

— Там на горизонте имперские кораблики нарисовались, пойди, договорись с ними. Скажи, что у нас все в порядке — идем прежним курсом.