Дорога на Тир Минеган

Имар, в отличие от своих предшественников, не собирался отправлять флот для очередной попытки завоевания Инис Гварлана. Такие экспедиции всякий раз заканчивались потерей кораблей, что, в свою очередь, приводило к ослаблению обороны лахлинского побережья с моря и существенно добавляло работы сухопутным войскам. А кроме отражения пиратских вторжений, у армии были и другие задачи — поддерживать порядок на всей территории королевства, бороться с многочисленными разбойничьими шайками и раз за разом подавлять стихийные восстания среди крестьян, доведенных до отчаяния чрезмерными налогами. Подростком Имар жалел этих несчастных людей и уговаривал деда не обирать их до нитки, но со временем понял, что налоги на Лахлине по сравнению с Абрадом и так невелики, а вся проблема заключается в низкой эффективности местного сельского хозяйства. Вот если бы крестьяне требовали каких-нибудь реальных мер по улучшению условий их труда, скажем, разрешения на ввоз и использование абрадских удобрений, то Имар, опираясь на народную поддержку, мог бы издать соответствующий указ и провести его через Поборнический Совет. Однако никто не выдвигал таких условий: суеверные лахлинцы предпочитали прозябать в нищете, нежели допустить осквернение благословенной лахлинской земли мерзким колдовским зельем. А самое смешное и одновременно печальное заключалось в том, что они охотно ели хлеб, мука которого изготавливалась из абрадского зерна, выращенного с использованием того самого «мерзкого зелья». Еще в тринадцатом веке, когда от голода вымерла добрая четверть населения Лахлина, авторитетная комиссия из поборников и проповедников пришла к выводу, что колдовские удобрения портят лишь землю, а не растительность на ней, поэтому разрешила завозить продовольствие с Абрада, которое после надлежащего освящения объявлялось пригодным к употреблению. Все, кто имел голову на плечах, прекрасно понимали, что это было вынужденное решение и поборникам пришлось наступить на горло собственной песне, так как Лахлин уже не мог прокормить себя сам. Однако простые люди без колебаний поверили в эту ерунду и даже подшучивали над глупыми абрадцами, осквернявшими свою землю чарами, чтобы продавать чистое зерно лахлинцам…

На сегодняшнем совещании с военными речь шла об очередном бунте, но на этот раз не крестьянском. На прошлой неделе на каменоломне в Архарском предгорье, что за восемьдесят миль от столицы, надзиратели потеряли бдительность из-за острого отравления испорченным мясом, а каторжники, не замедлив этим воспользоваться, подняли восстание. Получив свободу, часть из них просто разбежалась кто куда, однако большинство, почти две сотни, забрав оружие, амуницию и продовольственные припасы, организованно двинулись в горы. Поскольку началась зима, их решили не преследовать, а просто перекрыли все дороги и стали ждать, когда беглецы, замерзшие и проголодавшиеся, начнут возвращаться сами. Как раз сегодня утром в Хангован прибыл курьер с сообщением, что вчера в руки военных сдалось четыре десятка каторжников, рассказавших, что в лагере беглецов появился колдун. Собственно, в этом не было ничего необычного: колдуны и раньше пытались присоединиться к народным волнениям, однако бунтовщики не желали иметь с ними ничего общего и прогоняли их, а иногда даже убивали и передавали изуродованные тела «слуг Китрайла» поборникам с пылкими уверениями в преданности Святой Вере. Так и на сей раз предводители восставших узников, пятеро отчаянных разбойников, избежавших виселицы лишь благодаря своей физической силе, которую суд счел полезной для работы в каменоломне, надумали порешить невысокого сухощавого юношу лет двадцати, пришедшего в пещеры, где прятались беглецы, назвавшегося Эйнаром аб Диланом из Таркаррая и предложившего к их услугам свою магию. Он держался очень самоуверенно и, как засвидетельствовали последующие события, имел на это все основания. Пятеро предводителей, бросившиеся было на него с мечами, упали замертво, не сделав и двух шагов; такая же участь постигла и нескольких их помощников, пытавшихся подстрелить колдуна из ружей и арбалетов. А еще среди каторжников нашлось около дюжины фанатиков, пренебрегших таким ясным и недвусмысленным предупреждением и подхвативших оружие павших, — ясное дело, они не успели им воспользоваться.

Наверное, колдуну, несмотря на всю его силу, все-таки пришлось бы уйти ни с чем, если бы большинство каторжников на Архарской каменоломне не составляли осужденные за преступления против веры. Некоторые из них были настоящими еретиками, пусть и умеренными, так как все заядлые вероотступники попадали на костер. Впрочем, даже те узники, которых обвинили безосновательно, за время пребывания на каторге утратили былую твердость в вере и кто охотно, а кто через силу наконец признали, что такой могущественный колдун им пригодится. Беглецы выбрали новых предводителей — четверых несомненных еретиков, одного бывшего армейского лейтенанта, осужденного к пожизненной каторге за убийство неверной жены, и конечно же самого Эйнара аб Дилана.