Дорога на Вэлвилл

Оссининг в самом деле считал себя в неоплатном долгу перед Постом: тот проложил путь для «Иде-То», как и для всей индустрии готовых завтраков и напитков на зерновой основе, которые на рубеже веков затопили США и Европу. Покидая Бэттл-Крик на следующий день после Дня памяти погибших 1908 года, Чарли уносил с собой мечту и надежду, а также пару стальных браслетов, принадлежавших городской полиции. Еще в его распоряжении были девятьсот долларов, уцелевших от вложения Уилла Лайтбоди в «Иде-пи», точнее, ему был известен номер тайного счета в Центральном Национальном банке. С этим первоначальным капиталом ему предстояло основать компанию «Идеальный Тоник», с юридическим адресом в Бэттл-Крик, штат Мичиган, с отделениями и фабриками в Нью-Йорке, Чикаго, Сан-Франциско и Бостоне, и увидеть, как она разрастется в империю. Кое в чем Чарли сильно повезло, но особенно он поздравлял себя с тем, что ему удалось улизнуть из Бэттл-Крик ранним утром того июньского дня, когда весь город разыскивал его, и впереди беглеца не ждало ничего, кроме металлической койки и грязной камеры.

Всю долгую, подсвеченную вспышками ракет ночь, пьянея от планов и патентованного напитка Лидии Пинкхэм, он высматривал, не идет ли Джордж, но тот так и не вернулся. За час до рассвета Чарли махнул рукой, запихал за пояс пинтовую бутылку «Растительной настойки», чтобы было чем подкрепиться в дороге, и пустился в путь вдоль темного русла ручья, в честь которого был назван город. Он пробирался на северо-восток, пока не рассвело, а затем завалился поспать в кустах. Путешествуя ночью, отсыпаясь днем, пугая собак, рвавшихся с цепей, и кур на насесте, питаясь чем бог пошлет и прячась от людей, Чарли потихоньку выбрался за пределы города, а потом покинул и штат. Постепенно он добрался до Индианаполиса, нашел умеющего хранить тайны кузнеца, который за соответствующее вознаграждение избавил его от полицейских украшений, и получил работу на винном заводе. Получив по почте свои деньги из Центрального Национального банка, Чарли с помпой вернулся в Нью-Йорк на поезде «XX век лимитед», без малейших угрызений совести поедая устриц и жирные, сочные бифштексы.

«Иде-То» принес ему мгновенный успех. Красивая, привлекательная этикетка, сверкающая золотом и серебром; напиток, насыщенный вытяжкой из зерновых, освежал кровь, укреплял ноги и легкие, особенно помогал при плеврите, болезнях сердца, дифтерии, гриппе, общем недомогании, мужских и женских недугах и проблемах с кишечником. Чарли разводил составляющие своего тоника – «сок сельдерея, горечавки, черный кохош, подлинный и псевдоединорог, жизненный и плевритный корень» – в сорокапроцентном растворе спирта («Добавляется исключительно в качестве растворителя и консерванта»). Он обнаружил, что фабрикой ему может служить кладовка, оснащенная железным чайником. Требовался лишь некоторый запас измельченных трав и корешков и соответствующее количество джина. В первые три года всю свою прибыль Чарли тратил на рекламу.

Со временем он сделался одним из видных граждан северного Вестчестера, заслужил уважение в качестве филантропа и покровителя искусств, и в то же время он оставался в определенном смысле изгоем – ему так и не удалось примириться с миссис Хукстраттен. Приезжая домой, он вместе с Марией-Терезой устраивал роскошные приемы, и многие представители высших слоев Петерскилла пользовались его гостеприимством, но миссис Хукстраттен отсутствовала. Чарли также никогда не приглашал супругов Лайтбоди, хотя в канун рождества 1911 года, через четыре года после внесения своего вклада в создание «Иде-пи», Уилл получил чек на пять тысяч долларов от Чарльза Питера Мак-Гахи, президента компании «Иде-То», с запиской, выражавшей благодарность за проявленную им щедрость и надежду, что его взнос достаточно окупился. К несчастью, с годами Чарли становился все толще, услаждая себя жирными паштетами, трюфелями и густыми соусами, которыми тешила его Мария-Тереза. Он умер в 1945-м, в возрасте шестидесяти трех лет, от ожирения сердца.