Дорога на восток

А сама девочка сидела в кресле с сигареткой в одной руке, широким бокалом в другой и спокойно разглядывала при ярком теплом свете, заливавшем комнату, нас — двух окровавленных, оборванных, грязных, пропахших потом и пороховой гарью бойцов. Двух дураков, которые стремились вырвать бедного ребенка из лап кровавого бандита, а теперь стояли и растерянно оглядывались по сторонам, не в силах понять, что же на самом деле происходит и куда это они попали.

Первым опомнился Сашка. Он прикрыл дверь за нашей спиной, протопал тяжелыми башмаками по ковру и бухнулся в свободное кресло. Потом потянулся к тумбочке, интуитивно опознав в ней бар-холодильник, и выудил из него запотевшую банку пива. Вторую бросил мне. Мы одновременно дернули за колечки. Конструктивных мыслей не было. Только одна фраза крутилась в моей голове: «Все повторяется». Как и во время прошлой нашей встречи с Баркаевым нашлась баба-предательница, ставшая на сторону маньяка и получившая за это некоторые блага. Тогда московская журналистка Софья откололась от своей бригады и услаждала террориста изо всех сил.

Теперь же девица, из жалости подобранная нами и вытащенная из весьма неприятной ситуации, предала нас, обменяв на эту ковровую комнатку и (наверняка!) обещания роскошной жизни в ближайшем будущем. Ведь случайно с нами поехала! Или неслучайно?..

Я устроился на краю постели, не боясь замарать чистое шелковое покрывало. Мы сидели, потягивали пиво (Лена — вино), молчали и рассматривали друг друга.

— Что, мальчики, — сказала, наконец, она, — устали? Есть хотите?

Загайнов насмешливо хмыкнул, я же промолчал. Может, мы и хотели есть, но не из рук этой гадины и не от щедрот Бараева.

— Сейчас я что-нибудь организую, — совершенно будничным тоном сказала она, вставая из кресла. — А вы пока душ примите. Полотенца и все остальное там есть.

Как будто мы после тяжелой работы заглянули в гости к хорошей знакомой, и той не терпится о нас, мужиках-трудягах, позаботиться. Окружить, так сказать, семейным уютом. Милая перспектива! Сейчас бы навалять ей от души по ушам, связать и бросить здесь, пусть своего Махмудика поджидает.

Это было бы самым правильным. Но вот что-то не тянуло нас к подобным действиям. То ли не совсем еще одичали — российские офицеры как-никак. То ли чувствовали во всем происходящем какую-то неправильность. Не должна была эта девка так спокойно себя вести. Лучше бы орала в ужасе или забилась в угол и тряслась от страха за свою подлую жизнь. Но ведь нет! Возится у холодильника, режет хлеб, ветчину, открывает консервные банки, хлопнула дверью микроволновой печки. Чудеса!

Лена обернулась.

— Ну что застыли? Комната не просматривается, скрытых камер нет. Давайте в душ и перекусим. Мне самой уже есть хочется. За столом и поговорим.

А что, подумалось мне, может, и правда, воспользоваться случаем и искупаться? С самой Германии не мылись. Псиной, наверное, воняем. Видимо, Сашке в голову пришла такая же мысль. Он кивнул мне ободряюще, а сам встал, закрыл дверь на замок и вновь уселся в кресло с автоматом на коленях.

Отбросив все сомнения, я решительно направился к дверце. Ну, джакузи тут не было, но имелся душ и даже небольшая ванна. Горячая вода, оказывается, не была такой уж редкостью в этом подземелье. Сначала тот душ, около которого сейчас прятался Карташов-младший, а теперь и это роскошество. Отлично, если не помешают и не придется воевать голым, то искупаюсь, как следует, смою с себя кровь, грязь и пот. Чистому солдату все нипочем.

Содрав с себя обрывки синей униформы и расстегнув комбинезон, я ринулся под горячие струи. Но в то же время, плескаясь под ними, насколько мог из-за шума воды, прислушивался к тому, что происходит в комнате. Ничего подозрительного там, кажется, не случалось.

Когда я, чистый, довольный, с мокрыми волосами вышел из душа, Загайнов все так же сидел в кресле, а Елена расставляла на маленьком столике тарелки и раскладывала приборы. Сашка взглядом спросил: «Ну, как?» — «Порядок!» — поднял я вверх большой палец и занял его место.

С Еленой мы по-прежнему не разговаривали. Нельзя сказать, чтобы меня снедало особое любопытство, но все же хотелось знать, какого черта девица ломает комедию и строит из себя саму невинность? Кстати, надо будет как-то обезопаситься, а то сыпанет (если уже не сыпанула) какой-нибудь гадости в стакан, и загремим мы спящие или мертвые в лапы Баркаева и его слуг. Очень было бы нежелательно…

Лена словно прочла мои мысли, подняла от стола взгляд, улыбнулась успокаивающе:

— Не беспокойся, из ваших тарелок сначала буду пробовать я. А то подумаете еще, что отравить собираюсь.

Я промолчал, но про себя подумал, что такой вариант тоже не дает стопроцентной гарантии от отравления. Вдруг у нее противоядие имеется? Ладно, чему быть, того не миновать…

Есть не начинал, хотя и очень хотелось, дожидался Сашку. Наконец тот вышел, красный, распаренный, как и я, довольный. Сел на подлокотник кресла, голодным взглядом окинул столик.