Дорога на восток

Когда сзади затарахтели два мотоциклетных движка, дёргаться стало уже поздно: я как раз находился на прямом участке дороги и видимость в обе стороны была просто отличная. Конечно, попытку рвануть к лесу я, всё же, сделал в надежде на авось. Но со стороны фрицев (о, я и такое слово знаю) коротко рыкнул пулемёт, вздымая снежные фонтанчики передо мной и недвусмысленно намекая на то, что двигаться к лесу весьма чревато неприятными последствиями. Пришлось тут же остановиться, шустро поднять руки и ждать развязки.

С одной стороны, разве можно без оружия, в одиночку, противостоять до зубов вооружённому врагу, обладающему подавляющим численным превосходством? А с другой – я был зол. Зол на себя за то, что так глупо попался. Зол на фрицев, которых хлебом не корми – дай только над людьми поизмываться, да пострелять. Зол на весь этот свет за то, что… да просто зол до чёртиков. Я ведь уже побывал в подобной ситуации. Уверен, что и сейчас повторится то же самое: насилие, избиение, пытки. В данный момент фрицы чувствуют себя хозяевами положения и им сам чёрт не брат: хотят – милуют, хотят – бьют и грабят, а захотят – убьют и фамилии не спросят. И ладно бы просто убьют. Ведь сначала помучить захотят, ур-роды.

Пока, развернувшись к ним лицом, стоял, задрав кверху лапки, оба мотоцикла подкатили ко мне. Один встал практически рядом, а второй чуток проехал вперёд, дабы не оставлять без надзора видимую часть дороги. Тёмный зрачок пулемёта недвусмысленно уставился куда-то в район моего живота. Сидящий в коляске немец даже не шевельнулся, направив оружие на меня. Зато его напарник, сидящий за рулём трёхколёсного пепелаца, ощерился до ушей, что-то залопотав на своём немецком. Уловил только неведомо откуда знакомое “фройляйн”.

А тут и поддержка подоспела: полугусеничный бронетранспортёр, два тентованных грузовика с солдатами и… даже один танк.

Правда, маленький какой-то, невзрачный, но с какой-никакой пушчонкой на борту. В транспортной колонне я заметил идущую следом за бронетранспортёром кургузую легковушку. Видимо, с начальством.

А замыкали кавалькаду ещё два мотоцикла с пулемётами.

Не знаю, куда они намылились, но ехали в нужном мне направлении. И вышеуказанная процессия представляла из себя довольно грозную силу. Как ни крути – а это ж почти взвод получается. Да ещё с бронетехникой. Или так боятся местного населения, что без танков уже и не рискуют перемещаться?

Однако, то, чего боятся они – дело десятое. А вот то, чего боюсь я, похоже, скоро произойдёт. Пока исподлобья рассматривал диспозицию в ожидании неприятностей, взмок от напряжения. Даже усталось куда-то временно отступила. То, что мне ничего не светит – к гадалке не ходи. Дёрнусь – сразу получу пулю в живот. И не одну. А свинец мой организм переваривать ещё не научился. Так и стоял, ожидая решения собственной участи, стараясь не смотреть фрицам прямо в глаза и обливаясь потом от страха.

Да, я боялся. Боялся чуть не до потери пульса. Причём, думал в этот самый момент не о том, чтобы в бессмысленном и самоубийственном последнем броске успеть покрошить в капусту как можно большее количество немцев, а о том, как бы выкрутиться из этой ситуации и банально выжить. Паника почти полностью затопила сознание и я, боясь пошевелиться, стоял ни жив, ни мёртв. Едва сдерживаясь от того, чтобы не завыть от бессилия и не начать биться в истерике. Это ж надо так вляпаться: я ведь сейчас абсолютно ничего не могу сделать. Дёрнусь – пристрелят. И немцев не перебью, и сам погибну. Как же всё хреново…

Сколько прошло времени – даже не скажу, так как в том момент не мог адекватно мыслить. Но долго стоять на одном месте никто не собирался: щёлкнул замок и из приоткрывшейся двери легковушки высунулся какой-то тип в высокой фуражке, что-то на своём “хохдойче” пролаявший мотоциклистам. Те отгавкались ему в ответ. А затем водитель ближайшего мотоцикла подбежал ко мне. Быстро обшмонал сверху донизу и ещё раз что-то доложил офицеру. На что тот коротко рявкнул – подал, вроде, какую-то команду, – крутанул ладонью над головой и скрылся в кабине, захлопнув дверь авто.

Проверявший меня немчик подобрался, поудобнее перехватил висевший на плече автомат, встал сзади и ткнул дулом в спину, коротко скомандовав: “Ком, шнеллер”.

Ничего не оставалось, как подчиниться. Ноги – как деревянные, даже переставлять их удавалось с большим трудом. Но уже через несколько секунд я оказался в кузове одного из грузовиков. Меня без затей – просто за руки – втащили наверх, бросили на пол и придавили ногами в армейских сапожищах. Видимо, чтобы не дёргался. Две лавки, на которых восседали немцы, располагались вдоль бортов, как раз оставляя место посередине кузова для размещения груза. Вот меня и уложили меж этими лавками, как тот куль с мукой.

“Странно, – отстранённо отметило сознание, – обычно у фрицев лавки стоят поперёк для обеспечения большей вместительности живой силы, а тут – вдоль бортов. Специально так для перевозки какого-то груза сделано?”