Дорога надежды

Она видела перед собой два силуэта: один — черный, неподвижный и другой бледный, дрожащий. Затем они стали растворяться, исчезая в странном сиянии.

Рут и Номи нашли ее без сознания под штокрозами в дикой траве, усеянной земляникой.

Она с трудом пыталась объяснить, что произошло.

Рут Саммер встревожилась и рассердилась, однако ее гнев принял неожиданное для Анжелики направление:

— Вам не следовало падать в обморок, миледи. Несмотря на вашу слабость, вы были сильнее его, однако эти священники чересчур запугали вас, папистов!

Глава 12

— Он убил его! Его убил иезуит! — Северина Берн как безумная влетела в комнату в сбитом набекрень чепчике и бросилась к кровати Анжелики, которая, опершись о подушки и держа на камнях серебряный поднос, дегустировала излюбленное блюдо бостонцев и других пуритан Массачусетса, приготовляемое ими во дни субботнего отдыха: ломти черного хлеба, поджаренные и приправленные сметаной и сиропом из кленовых листьев.

Молодая уроженка Ла-Рошели вся в слезах, прижавшись к ее плечу, так толкнула поднос, что чуть не опрокинула хрупкое сооружение из фарфора и маленьких серебряных горшочков.

— Он убил его! Он убил его!

— Кто? Что происходит? Убери от меня этот поднос.

Северина повиновалась и возвратилась, сотрясаемая душераздирающими рыданиями.

Она вновь взобралась на кровать и примостилась рядом с Анжеликой — ни дать ни взять скрючившийся от горя ребенок.

— Кто? Ну говори же! — торопила Анжелика. Она решила, что речь вдет о Натанаэле де Рамбурге, молодом гугеноте из Пуату. Она знала, что Северина время от времени встречается с ним, и подозревала, что та неравнодушна к нему.

— Иезуит! Этот сатанинский пастор! Все его видели! Он убил его! О! бедный молодой человек!

— Да кого же? Говори!

Анжелика трясла ее, пытаясь разогнуть этого ребенка, который прятал голову в колени, словно мечтая возвратиться в материнское лоно.

Девушка подняла наконец красное, залитое слезами лицо, и Анжелика протяяула ей платок. Бедняжка Северина перевела дыхание и произнесла прерывающимся голосом:

— Юного француза из Канады! Спутника этого окаянного!

— Эммануэля Лабура?

Северина сморкалась и рассказывала, что ранним утром у причала выловили тело молодого канадца.

— Его убил иезуит, это все видели. О! Госпожа Анжелика, я хочу домой в Ла-Рошель, свой родной город. Иезуиты, эти чудовища, изгнали нас оттуда. Не хочу больше оставаться в стране дикарей. Там у меня тоже есть имение, родовое поместье. А на острове Ре стоит наш красивый белый дом. Его передали моей тетке де Мюри, потому что она отреклась от протестантства и стала паписткой, — это несправедливо. Если бы мы, французские гугеноты, не покинули родину, они не смогли бы ограбить нас, эти папские прихвостни, воры и убийцы. Рано или поздно мы бы вышвырнули их за порог нашего дома…

— Северина, опомнись. Объясни, что произошло? Что все видели?

Дочь мэтра Берна в конце концов рассказала о ходивших по городу слухах.

Тело молодого канадца выловили в порту. Без признаков жизни. Вот и все.

«Неужели он упал случайно, от слабости потеряв равновесие, — спрашивала себя потрясенная Анжелика. — А может быть, сам бросился в воду, что казалось более правдоподобно, если вспомнить отчаяние, в котором он находился во время их последней встречи в саду?»

— А почему ты обвиняешь иезуита?

— Потому что все здесь подозревают, что это он вынудил его покончить с собой.

— Что, видели, как он его ударил? Толкнул?

— Нет. Но всем известно об их оккультной силе, парализующей волю тех, кого они решили погубить.

И опять нарастало напряжение в комнате, где вновь заметались женские чепцы и юбки и засверкали бриллианты в серьгах миссис Кранмер.

Крупная Иоланда, акадка, едва не задевая затылком балки на потолке, расхаживала взад и вперед, держа в каждой руке по ребенку, укладывала своего в колыбель на место Ремона-Роже, затем вновь брала его на руки вместе с девочкой. Наконец она не выдержала:

— Эта еретичка не должна говорить так о наших священниках! Конечно, мы, акадцы с Французского залива, предпочитаем иметь дело с монахами-францисканцами, братьями-августинцами или капуцинами, но и иезуиты

— славные, набожные священники, доблестные миссионеры; многие мои братья и сестры крестились у отца Жанрусса, который частенько наведывается в наши края и читает нам красивые проповеди с поучительными примерами из нашей славной религии.

— Вы позволяете морочить себя их лживыми домыслами, несчастные глупцы! закричала Северина. — Вы всего лишь пешки в их борьбе. Одного их взгляда достаточно, чтобы усыпить вас и сделать послушными. Слепому ясно, что вы не из тех, кого они хотят уничтожить и стереть с лица земли. В отличие от нас, реформатов. Они не гнушаются никакими средствами для достижения своих целей, и магия — их главное оружие. Всем известно, что они убили короля Генриха IV, благоволившего к гугенотам, из-за угла направляя руку Равальяка… да, дорогая, из-за угла!

— Помолчи, Северина, и перестань говорить глупости. Все вы, с вашими ошибочными безумными оценками, дождетесь, что земля превратится в пустыню, ей-богу!