Дорога надежды

— Умерла! Ох, сударыня, вы, наверное, сочтете меня бессердечной, но я не могу не радоваться… скажу больше, я на это надеялась. Недавно один человек с нашего берега, ходивший продавать уголь в Пор-Рояль, говорил об этом, но я не смела поверить такому счастью. Но раз это говорите вы, я могу быть уверена, а значит, отныне спать спокойно. Хотя это спокойствие вовсе не от добрых чувств, — она осенила себя крестным знамением. — Это была очень злая женщина, злее ее не сыскать на всем свете. Она говорила, что я ни к чему не пригодна, постоянно щипала меня, а иногда даже прижигала горящими углями из своей грелки.

— Бедное дитя! — вздохнула Анжелика. Каждый раз, когда она вспоминала о несчастных женщинах, отданных во власть этого демона с благословения почтенных служителей церкви и чиновников от благотворительности, на сердце у нее становилось тяжело, хотя она понимала, что всех их ввели в заблуждение красивые глаза и показная набожность прекрасной посланницы отца д'Оржеваля.

На глаза у Анжелики навернулись слезы, и она подумала, что после родов стала слишком сентиментальной. Заметив ее слезы, крошка Жермена растрогалась.

— О! Сударыня, как вы добры! Вы всегда были нашим ангелом-хранителем. Как прекрасно было очутиться наконец в Голдсборо, пусть даже после кораблекрушения, и увидеть на берегу вас, видеть, как вы бежите к нам навстречу и бросаетесь в волны спасать меня.

И с серьезностью сироты, преждевременно повзрослевшей, она добавила:

— Ваша доброта искупила зло, причиненное герцогиней.

Анжелике казалось, что она старалась вытащить прежде всего огромную Петрониллу Дамур. Но раз уж малышка так настаивает на том, что ее вытащила именно она…

— Тот человек утверждал, что вы и господин де Пейрак увезли всех остальных девушек, моих подруг, в Квебек, куда мы первоначально направлялись. Тогда я подумала, что если моя сестра в Квебеке, то она попытается дать мне знать о себе и постарается разузнать, что со мной приключилось. Со временем я стала меньше бояться встретить нашу благодетельницу, поэтому я и приехала сюда.

Сегодня я впервые осмелилась покинуть наш дорогой Пор-Рояль.

— Как зовут вашу сестру?

— Анриетта.

— Тогда я могу вас обрадовать и сообщить о ней много хорошего.

— Она уже вышла замуж?

— Нет еще, но скоро выйдет. У нее множество поклонников, но ей хочется самой сделать выбор. Пока же она служит экономкой у госпожи де Бомон, которая очень довольна ее работой и веселым, жизнерадостным нравом.

Жермена с удивлением посмотрела на Анжелику.

— Вы говорите, что она счастлива, трудолюбива и весела?

— Ну конечно! Ее все любят, она помогает многим дамам в делах благотворительности, и весь Квебек просто не нахвалится ею.

— Ах! Как я рада! Сестра была так привязана к госпоже Модрибур, что я боялась, как бы она, узнав о смерти последней, не покончила с собой. Она сделалась настоящей рабыней госпожи Модрибур, ловила каждое ее слово, следовала за ней словно тень. Это было как болезнь, в последнее время она перестала замечать даже меня. Напрасно я умоляла ее остаться со мной в Пор-Рояле: она была готова следовать за благодетельницей куда угодно, хоть в ад.

— Вот видите! Когда зло погибает, прекращается его тлетворное влияние и жизнь возрождается, — заметила Анжелика, которая никогда не видела разумную и веселую Анриетту такой, какой представила ее сестра.

Внезапно ее бросило в дрожь: образ безумной Амбруазины, словно летучая мышь, пронесся в ее мозгу, хлопая, будто крыльями, полами огромного черного плаща, подбитого красным шелком. Анжелика побледнела.

Слова маленькой парижанки окончательно убедили ее в том, что другие давно поняли сущность Амбруазины, а ей, Анжелике, ее подозрения казались преувеличением или домыслом. Эта женщина напоминала вампира, она лишала свои жертвы сил и выматывала из них душу. Освободившись от ее влияния, они становились вполне нормальными. Молодая женщина, сидевшая сейчас перед ней, была простодушна и искренна, у нее не было оснований лгать.

Сменив тему разговора, Анжелика заметила Жермене, что, та, по-видимому, так и не вышла замуж за своего матроса из Голдсборо потому, что все это время оставалась в Пор-Рояле, он же, как видно, уже осуществил свой супружеский долг по отношению к ней. Молодая женщина рассмеялась и сказала, что ей действительно не подворачивалась возможность перебраться на другой берег бухты, однако она вышла замуж за одного шотландца и от него приобрела этот ужасный акцент: именно так говорили по-французски шотландцы из отряда сэра Александра.

Юная жительница Акадии восхищенно глядела на малышей, спавших в своих колыбельках. Их бдительно охраняли ирландская акушерка с дочерьми; женщины сидели у изголовья и вязали.

— Как они милы! — восторгалась крошка Жермена Майотен. — Девочка такая пухленькая, а мальчик такой крупный. Мне бы тоже хотелось иметь близнецов.

Дети приносят радость в дом. Работы я не боюсь, я научилась прясть шерсть и ткать холсты для пеленок и рубашек. Когда родится наш ребенок, мы и еще несколько молодых семей переедем в другой поселок, в Гранпре, где нужны работящие люди.