Дорога неровная

Стессель встречал войска в трех верстах от крепости. Седьмая дивизия генерала Кондратенко подходила организованно под развёрнутым знаменем, пробитым в нескольких местах. Увидев своего начальника дивизии, солдаты подтянулись. «Да здравствует наш генерал, ура Кондратенко!» - понеслось по колоннам. Кондратенко, встав во главе колонны, сам повёл своих стрелков мимо Стесселя. Отдав ему рапорт, Кондратенко присоединился к свите коменданта крепости. А его солдаты стройными рядами, строго выдерживая равнение, маршировали по дороге. Многие были в перевязках, но имели бодрый вид, хотя от 25-го и 26-го полков осталось несколько рот, сведённых вместе. В одной из рот и служил Егор Ермолаев, на груди у него уже светилась солдатская Георгиевская медаль.

Стессель восхитился:

- Можно подумать, что они идут не после боя, а с парада в Царском Селе!

Когда весь отряд прошел, Кондратенко почтительно обратился к Стесселю:

- Разрешите мне, ваше превосходительство, вместе с моими полками отправиться на помощь четвертой дивизии.

Стессель, вспомнив совет жены, ответил:

- Прошу вас! Отныне она входит в ваше распоряжение как начальника сухопутной обороны крепости.

Уязвленный Фок в последствии сделал всё, чтобы устранить со своего пути генерала Кондратенко: 2 декабря 1904 года по его приказу был взорван один из фортов крепости, когда там находился Кондратенко. С его смертью участь Порт-Артура была решена, и опять же не без участия Веры Алексеевны Стессель. Когда муж сообщил ей о гибели Кондратенко, та решительно ответила:

- Надо немедленно поставить Фока во главе сухопутной обороны и подумать о конце осады. Довольно повоевали, пора и мириться.

Вечером, после похорон погибших вместе с генералом Кондратенко, в кабинете Стесселя собрался «военный совет» - сам хозяин, Фок, генерал Рейс и представитель китайской фирмы «Тифонтай», которая фактически представляла интересы Японии, и, конечно, Вера Алексеевна. Речь держал китаец:

- К сожалению, каждый день осады Порт-Артура приносит фирме «Тифонтай» огромные убытки, и мы вынуждены задержать оплату услуг ваших превосходительств, - он намекал на выплату пятимиллионого гонорара за сдачу крепости.

- Не могу же я немедленно прекратить оборону! - рассердился Стессель на китайца, который не желает понять, как трудно это сделать в атмосфере всеобщего патриотического желания не сдавать японцам крепость.

- Японская армия взяла уже гору Высокую, уничтожила артурскую эскадру, в гарнизоне свирепствуют цинга и прочие болезни, наконец, умер Кондратенко, - любезно улыбался китаец. - Большая просьба господина Тифонтая не затягивать со сдачей крепости. К январю все должно быть кончено, - в его голосе зазвенел металл, - в противном случае мы будем считать наш договор расторгнутым.

Вместо Стесселя ему ответил Фок:

- Господин Тифонтай может быть уверен, что пятнадцатого-двадцатого января все будет кончено.

- Анатоль! Ты должен пожалеть жён и детей артурцев! - патетически воскликнула Вера Алексеевна, и китаец благодарно поклонился ей.

Так Вера Алексеевна еще раз доказала истину, что и от жен слабовольных предводителей зависит судьба народов, и очень часто - не в пользу народа. И Стессель последовал её совету: пообещал к январю 1905 года сделать так, как желает господин Тифонтай.

Одно мешало заговорщикам: русские солдаты по-прежнему не желали сдаваться, хотя бессмысленная война не приносила им ничего, кроме страданий и смерти. Но Стессель боялся потерять обещанное японцами вознаграждение, ведь к Порт-Артуру на всех парах шла эскадра адмирала Рождественского, с сухопутной стороны нажимала Манчжурская армия генерала Куропаткина, в которую ежемесячно вливались по два свежих корпуса.

Обескровленная армия Японии, в сущности, была на грани поражения: сдерживать Манчжурскую армию и штурмовать Порт-Артур не было сил - ощущалась нехватка людей и боеприпасов, и вся надежда была на вероломство Стесселя и его приближенных. Император требовал от Ноги решительных действий, но русские продолжали упорно сражаться. Ноги со страхом ожидал приказа совершить харакири, но вдруг - желанная весть: генерал-адъютант Стессель сообщил, что обещание сдать крепость выполнит не позднее 1 января 1905 года. Ноги вздохнул с большим облегчением: харакири откладывалось.

Вера Алексеевна не упускала момента напомнить мужу о его обещании, и тот, желая получить вознаграждение от японцев, но, в то же время, боясь возмездия, все же отдал приказ Фоку готовить крепость к сдаче, а также исподволь готовить положительное мнение гарнизона о необходимости такого шага. И, наконец, наступил момент, когда Стесселю прочли письмо, предназначенное барону Ноги, главнокомандующему японской армией.