Дорога никуда

- Да, также и сам он ранен, но не опасно. Это - знаете кто? Чужой. Содержатель гостиницы на Тахенбакской дороге. Джемс Гравелот.

Стомадор от удивления повалился грудью на край стола. Стол двинулся и толкнул Ботреджа, который удивленно отставил свой стул.

- Как это вы красиво скакнули! - произнес Ботредж, придерживая закачавшуюся бутылку.

- Джемс Гравелот?! - вскричал Стомадор. - Бледный, лет семнадцати, похожий на серьезную девочку? Клянусь громом и ромом, ваш ответ нужен мне раньше, чем вы прожуете рыбку!

- Если бы я не знал Гравелота, - возразил опешивший Ботредж, - то я подумал бы, что у Гравелота есть сын. С какой стороны он похож на девочку? Можете вы мне сказать? Или не можете? Позвольте спросить: могут быть у девочки усы в четыре дюйма длины, цвета сырой пеньки?

- Вы правы! - закричал Стомадор. - Я забыл, что прошло девять лет. "Суша и море"?

- Да, ведь я в ней бывал.

- Ботредж, - сказал после напряженного раздумья взволнованный Стомадор, хотя мы недавно знакомы, но если у вас есть память на кой-какие одолжения с моей стороны, вашей Катрин сегодня придется ждать вас дольше, чем всегда.

Он налил, в помощь соображению, по стакану перцовки себе и контрабандисту, который, отхлебнув, спросил:

- Вы тревожитесь?

- Я отдам лавку, отдам доход, какой получил с тюрьмы, сам, наконец, готов сесть в тюрьму, - сказал Стомадор, - если за эти мои жертвы Гравелот будет спасен. Как впутался он в ваши дела?

- Это мне неизвестно, а впрочем, можно узнать. Что вас подхлестнуло, отец?

- Я всегда ожидаю всяких таких вещей, - таинственно сказал Стомадор. - Я жду их. Я ждал их на Тахенбакской дороге и ждал здесь. Не думаете ли вы, что я купил эту лавчонку ради одной наживы?

- Как я могу думать что-нибудь, - дипломатично возразил заинтересованный Ботредж, - если всем давно известно, что вы Стомадор, - человек бывалый и, так сказать, высшего ума человек?!

- Вот это я и говорю. Есть высшие цели, - серьезно ответил Стомадор. - Я передал девять лет назад дрянную хижину юному бродяге. И он справился с этим делом. Вы думаете, я не знал, что в скором времени откроются рудники? Но я бросил гостиницу, так как имел другие планы.

Говоря так, Стомадор лгал: не только он, но и никто в окрестности не мог знать тогда, какое открытие будет сделано в горах случайной разведкой. Но, одолеваемый жаждой интриги, творящей чудаков и героев, лавочник часто обращался с фактами по-дружески.

- Этот мальчик, - продолжал Стомадор, - ужасно тронул меня. Итак, начнем действовать. Что вы предлагаете?

- В каком роде?

- В смысле установления связи.

- Это не трудно, - сказал, подумав, Ботредж. - Однако вы должны крепко молчать о том, что узнаете от меня.

- Наверное, я побегу в тюремную канцелярию с подробным докладом.

- Бросьте, - нахмурился Ботредж, - дело серьезное. В таком случае я должен немедленно отправиться к Катрин и...

На этом месте речь Ботреджа перебил тихий стук в дверь, закончившийся громким хлопком ладони о доску.

- Ясно, это - она, - сказал Ботредж без особого восторга.

Стомадор отодвинул засов и увидел рыжую молодую женщину, в распахнутой белой кофте, с яркими пятнами на щеках.

- Так что же это? Я все одна, - сказала Катрин, шагнув к Ботреджу длинной ногой в стоптанном башмаке, - а ты тут расселся?!

- Кэт, дорогая, - примирительно заявил Ботредж, - я только что хотел идти к тебе по важному делу. Надо передать записку в гостиницу. Факрегед... Он как?

Катрин взглянула на Стомадора тем диким взглядом, который считался неотразимым среди сторожей тюрьмы и контрабандистов, но не с целью завлечь, а лишь чтобы уразуметь: не вышучивают ли ее Стомадор и Ботредж.

Значительно посмотрев на нее в упор большими глазами, Стомадор прямо опустил ей в руку два золотых, и красные пятна щек Катрин всползли до висков.

- Ага! - сказала она тотчас, деловито нахмурясь и закурив папироску, которая до того торчала у нее за ухом. - Так вот что! Ну, что ж Факрегед! Он сегодня свободен. Это не пойдет.

- Так думай! - вскричал Ботредж,

- Который час? - спросила Стомадора Катрин, сильно затягиваясь и пуская дым через ноздри.

- Без десяти полночь, - ответил тот, вытащив из кармана большие золотые часы.

- В полночь у наружных ворот станет Кравар, - вслух размышляла Катрин, беря невыпитый стакан Ботреджа. - У внутренних ворот станет Хуртэй. - Она выпила стакан и села на стул к стене, кривя губы и кусая их, со всеми признаками напряженных соображений. - Пишите записку.

Тотчас отстегнув фартук, Стомадор сбросил его, вытащил из кармана блузы записную книжку, карандаш и, низко склонясь над столом, принялся строчить записку. Время от времени Ботредж замечал:

- Пишите печатными буквами. Подпись не ставьте. Кому пишете, - то имя также не ставьте. Чтобы было все понятно ему и никому другому.

- Да, остерегитесь, - подтвердила Катрин. - Адрес передадим на словах.

Совместное обсуждение записки, которую Стомадор читал вслух, удовлетворило всех. Скатав записку в трубку, Катрин затолкала ее в волосы и направилась к двери.

- В лазарет, - медленно повторила она урок, - Джемс Гравелот. Не перепутали?