Дорога Отчаяния (ЛП)

— Как тебя зовут? — спросила Таасмин, которая была старше брата на сорок восемь секунд.

— Джонни Сталин, — сказал Джонни Сталин.

— Ты сюда надолго?

— Наверно, да.

— Тогда мы тебе покажем, где тут играть, — сказала Таасмин, и быстрые, гибкие близнецы взяли бледного, пухлого Джонни Сталина за руки и показали ему чудесную свиную лужу, водяные насосы, ирригационные каналы, чтобы пускать кораблики, загоны, в которых Раэл Манделла держал детенышей животных, выращенных из зародышевых наборов, а также кусты с ягодами, которыми можно было обжираться до тошноты — и никто слова не скажет. Они показали ему дом доктора Алимантандо и самого доктора Алимантандо, очень высокого, очень старого и очень красивого на несколько пугающий манер, и доктор Алимантандо отвел мокрого и заляпанного грязью, дерьмом и ягодным соком мальчика к его все еще пререкающимся родителям, и сделал их постоянными жителями Дороги Отчаяния. Первые две ночи, покуда доктор Алимантандо размышлял, что с ними делать, они провели в Б. А. Р./Отеле. В конце концов он призвал наиболее доверенных советников и друзей: господина Иерихона, Раэла Манделлу и Раджандру Даса; вместе и при содействии Высоких Пращуров господина Иерихона они достигли решения ошеломляющей простоты.

Дорога Отчаяния была слишком маленьким городом, чтобы позволить себе вендетту. Сталины и Тенебра должны были научиться жить вместе. Придерживаясь этой концепции, доктор Алимантандо предоставил им дома дверь в дверь и наделы, разделенные межей и орошаемые общим водяным насосом. Удовлетворенный этим соломоновым решением, доктор Алимантандо вернулся в свою погодную комнату, чтобы продолжить исследование времени, пространства и всего остального.

10

— Расскажи еще раз, отец, почему мы едем в это место.

— Чтобы скрыться от недобрых людей, рассказывающих плохое о тебе и обо мне, от людей, которые хотят разлучить нас.

— Расскажи еще раз, отец, почему эти люди хотят разлучить нас.

— Потому что ты моя дочь. Потому что они считают тебя противоестественной причудой, инженерным экспериментом, моя певчая птичка. Потому что они считают, что своим рождением ты попрала закон, и за это я должен быть наказан.

— Но скажи мне снова, отец, почему они хотят наказать тебя? Разве я не твоя дочь, не твоя певчая птичка?

— Ты моя певчая птичка и моя дочь, но они говорят, что ты не более чем… кукла, или машина, или любой другой неодушевленный предмет, и по закону у человека не может быть такой дочери, — дочери, которую он создал сам — даже если он любит ее больше самое жизни.

— И ты любишь меня больше самой жизни, отец?

— Да, моя вишенка, и поэтому мы уезжаем прочь от недобрых людей, ибо я не смог бы вынести разлуки с тобой.

— И я не смогла бы, отец, я не могу без тебя.

— И значит, мы всегда будем вместе? Всегда?

— Да, отец. Но скажи мне еще раз, что это за место, куда мы направляемся.

— Оно называется Дорога Отчаяния, и это такой маленький и такой далекий город, что известен он только благодаря историям, которые о ним рассказывают.

— Туда мы и направляемся?

— Да, котенок, в самое далекое место в мире. В Дорогу Отчаяния.

Мередит Голубая Гора и его дочь, Рути, были люди тихие. Самые обычные, неприметные люди. В вагоне третьего класса неторопливого грузопассажирского транспустынного поезда Меридиан–Белладонна они совершенно затерялись под грудами багажа других пассажиров, цыплятами других пассажиров, детьми других пассажиров и другими пассажирами. Никто с ними не разговаривал, никто не спрашивал разрешения присесть рядом или свалить на них багаж, цыплят, детей или себя. Когда они сошли на маленькой пустынной станции, их отсутствие заметили только через час и не смогли вспомнить, как они выглядели.

Никто не видел, как они вышли из поезда, как пришли в Дорогу Отчаяния — даже Раджандра Дас, самозваный начальник станции, который приветствовал каждый поезд, прибывающий к его ветхой платформе — и как в двенадцать часов двенадцать минут вошли в Б. А. Р./Отель. Затем что‑то вроде долгой вспышки молнии залило помещение светом, и в эпицентре этой вспышки стояла прекраснейшая из женщин, которую когда‑либо видел мир. Все мужчины в комнате с усилием сглотнули. Каждая женщина ощутила невыразимую потребность вздохнуть. Дюжина сердец раскололась пополам, выпустив всю любовь, какая была в них, и та облаком жаворонков закружилась над невероятным созданием. Как будто сам Бог вошел в комнату.