Дорога Отчаяния (ЛП)

Адам Блэк распахнул двери в свою страну научных чудес и едва не был сбит с ног Раэлом Манделлой и его упрямыми детьми, возглавившими гонку за знаниями. Тайны физики, химии, философии, искусства и природы не волновали Лимаала и Таасмин Манделла. Они зевали перед дамблтонианцами, полулюдьми, полуавтоматами. Они скучали, когда компьютеризованный поезд, обладающий собственным разумением, пытался вовлечь их в беседу. Они болтали и хихикали в процессе иллюстрированной лекции Адама Блэка о чудесах света. Однако от великих достижений РОТЭК, предъявленных им Патентованным Оптиконом Адама Блэка, у них глаза на лоб полезли.

Они сидели в вагоне на жестких пластиковых стульях. Лимаал обнаружил, что если качаться вперед и назад, стулья скрипят. Он занимался именно этим, когда комната неожиданно провалилась во тьму, подобную смерти. С задних рядов, где сидели братья Галлацелли и Персис Оборванка, раздались крики. Затем голос произнес: «Космос: последний фронтир», и вагон заполнили дрейфующие искорки. Близнецы пытались схватить их и удержать в руках, но яркие мотыльки проплывали у них сквозь пальцы. Крутящаяся спиральная туманность проплыла прямо через грудную клетку Лимаала. Он попробовал поймать ее, но она уплыла сквозь стену вагона. От мерцающей галактической паутины отделилась звезда, увеличиваясь и становясь ярче, пока не начала отбрасывать тени на стены и пол.

— Наше солнце, — сказал Адам Блэк. — Мы приближаемся к нашей солнечной системе с симулированной скоростью, в двадцать тысяч раз превышающей скорость света. Войдя в систему миров, мы замедлимся, чтобы вы смогли полюбоваться на планеты во всей их славе. — Звезда уже превратилась в солнце. Планеты проплывали, вальсируя, мимо зрителей, в величественной процессии сфер и колец. — Мы пролетаем внешние миры; кометное облако, окутывающее нашу систему, где вы можете увидеть Немезиду — далекого, тусклого компаньона нашего Солнца; вот Аверно, а вот Харон; это Посейдон, это кольценосный Уран, и Хронос — также со своими кольцами… это Зевс, величайший из миров — если взять нашу планету, которую вы видите сейчас сквозь мельтешение астероидов, сплющить как апельсин и положить на поверхность могучего Зевса, она покажется не больше, чем монета в пятьдесят сентаво — а вот наш мир, наш дом, мы вернемся к нему через минуту, но сначала мы должны нанести визит вежливости сверкающей Афродите и маленькому Гермесу, ближайшему к Солнцу, а затем обратить наше внимание к Материнскому миру, породившему всех людей нашей земли.

Пятно света на краю комнаты взорвалось и превратилось в систему из двух огромных тел — белый безжизненный череп и опалово–голубая сфера с белыми мраморными прожилками. Белый череп пронесся мимо зрителей и канул в межзвездную тьму, а близнецы обнаружили себя парящими над голубым миром–маткой, словно парочка чумазых серафимов Панарха. Они увидели, что этот суматошный голубой мир опоясан серебряным обручем, размеры которого превосходили всякое воображение. И снова голографический фокус сместился — стали видны тоненькие спицы, напоминающие спицы колеса, связывающие мир–обруч с миром–сферой.

Маленькое темное помещение переполняло благоговение. Близнецы сидели неподвижно и молча. Ужасающее небесное сооружение лишило их способности двигаться. Адам Блэк продолжил свою лекцию.

— Перед собой вы видите Материнский мир, планету, с которой распространилась наша раса. Это очень древний мир — невероятно древний. Наш мир обитаем лишь семь сотен лет, и большинство его жителей появились здесь после завершения очеловечивания планеты — меньше века назад. Цивилизации Материнского мира насчитывают тысячи и тысячи лет. — Голубой Материнский мир вращался под завороженным взглядом близнецов. Там, где подернутый облаками ландшафт накрывала ночь, вспыхивали десятки миллионов миллионов огней — города, захватившие целые континенты. — Древний, древний мир, — пел Адам Блэк, мессмеризируя аудиторию этим танцующими словами. — Древний и истощенный. И переполненный. Невероятно переполненный. Вы представить себе не можете, насколько.

Лимаал Манделла в страхе уцепился за отца, поскольку мог представить это даже слишком хорошо. Ему виделись все эти голые, лысые люди, сжатые плотно, плечом к плечу; живой дышащий ковер плоти, покрывающий холмы и долины, горы и равнины и достигающий берегов океана. Здесь людей выталкивало в покрытую масляной пленкой воду, они уходили все глубже и глубже под давление непрерывно растущей мальтузианской массы, пока не скрывались с головой. Он представил, как этот гигантский шар пузырящейся плоти падает с небес под собственной тяжестью и сокрушает его всей своей массой.

— Так велико его население, что суша была заполнена уже давно, и даже возможности огромных плавучих городов в океанах оказались исчерпаны. Поэтому люди воздвигли эти спицы, эти орбитальные лифты, чтобы переселиться в кольцевой город, построенный в пространстве вокруг планеты, богатом энергией и ресурсами.