Дорога перемен

Сегодня они опять ссорятся. Из-за меня. Моего пятнадцатого дня рождения. Папа планирует на мой день рождения уехать из страны. Из четырнадцати дней рождения он присутствовал только на семи. Поэтому в его отъезде нет ничего удивительного. Похоже, мама теряет самообладание. Она кричит на папу в кухне. Я решаю не обращать на крики внимания. Намеренно ухожу от них и включаю телевизор, по которому идет викторина.

Но когда они поднимаются наверх, все становится намного интереснее. Спальня родителей как раз над гостиной, где я смотрю телевизор. Я слышу крики. Потом, очень отчетливо, глухой звук, как будто что-то уронили. И еще что-то. Я вскакиваю, бросаю бейсболку на диван и на цыпочках поднимаюсь по лестнице, надеясь застать окончание ссоры.

— С меня хватит! — кричит мама и выносит картонную коробку, похожую на те, в которых папа хранит свои записи.

Она из последних сил тащит коробку — мама не слишком крупная женщина — и швыряет ее в коридор. Похоже, она замечает меня на лестнице, поэтому я прячусь. Потом в коридор выходит отец. Он берет коробку, которую выбросила мама, и заносит назад в спальню.

Но мама оказывается проворнее. Стена из коробок растет так быстро, что мне почти ничего не видно. Они уже заставили коробками вход в спальню.

— Джейн, — говорит отец. — Хватит!

Я не вижу, чем занята мама, поэтому начинаю злиться. Я привыкла, что они не обращают друг на друга внимания, и моменты, когда они общаются, даже ссорясь, слишком редки. Что угодно отдала бы, чтобы видеть их вместе. Поэтому я пробираюсь на второй этаж и отодвигаю коробки. Я чуть переставляю их, проделываю щелочку, чтобы подглядывать. Я вижу папу, который стоит среди разбросанных бумаг и таблиц. Он выглядит беспомощным. Размахивает руками, как будто пытается поймать их на лету.

Потом он хватает маму за плечи. Мне кажется, он делает ей больно. Мама вырывается — никогда бы не подумала, что она такая сильная!

Мама поднимает одну коробку из стоящих в коридоре и держит над перилами. Трясет ею, как маракасами.

Из спальни выбегает отец.

— Не смей! — предупреждает он.

Коробка разрывается. Словно в замедленной съемке, я вижу, как падают пакеты с острыми кусками китового уса, лентами диаграмм и записями наблюдений. Я даже дышать перестаю.

И неожиданно вспоминаю авиакатастрофу.

Однажды, когда я была еще маленькая, папа ударил маму. Она забрала меня и полетела на Восточное побережье. Так говорят. Отец настоял на том, чтобы я вернулась обратно, поэтому мама посадила меня в самолет, летевший в Сан-Диего. Но самолет разбился. Я рассказываю об этом так спокойно, потому что не помню катастрофы. Я была, как я уже говорила, еще крошка. Все, что мне известно о катастрофе, я спустя много лет прочла в газетах.

Я редко вспоминаю катастрофу — уже много времени прошло, — но верю, что воспоминания о ней возникают не просто так. Возможно, именно поэтому я отворачиваюсь. Возможно, именно поэтому я захожу в свою комнату, собираю вещи, достаю белье и запихиваю все это в небольшую сумку. Не поймите меня превратно — никакого плана у меня нет. Я не смотрю в сторону родителей, когда перебегаю из своей комнаты в ванную. Там я достаю из корзины для грязного белья какие-то мамины вещи и сбегаю по лестнице. Сердце бешено колотится. Больше всего мне хочется исчезнуть.

Я слышу голос отца:

— Стерва!

Когда мне было двенадцать лет, я подумывала о побеге. Мне кажется, каждый ребенок в определенном возрасте думает об этом. Дальше заднего двора я не убежала. Спряталась под черным виниловым навесом для барбекю. Отцу пришлось пораньше вернуться с работы. Через четыре с половиной часа родители меня нашли. Когда мама подняла виниловую пленку, они ужасно обрадовались. Мама обняла меня и сказала, что я напугала ее до смерти. «Что бы я делала без тебя? — все время задавала она один и тот же вопрос. — Что бы я делала без тебя?»

Кроссовки! Я хватаю свои из гостиной, мамины из кладовой в коридоре — она их называет «выходные туфли». Вот я и собралась. Что делать теперь?

Когда разбился самолет, меня отвезли в больницу в Де-Мойн. Поместили в педиатрическое отделение, и единственное, что я запомнила, — это то, что все медсестры носили халаты с нарисованными на них улыбками, а на голове шапочки с изображениями мультяшных Эрни и Берта. Я не знала, где мои родители, и мне безумно хотелось их увидеть. Прошло немного времени, и они приехали. Вместе. Они держались за руки, и я была так счастлива! В последнюю нашу встречу мама плакала, а отец очень громко кричал. Во время крушения было очень страшно. Но оно было необходимо. Оно сплотило моих родителей.

И только я вспоминаю об этом, как слышу звук пощечины. Этот звук, если хотя бы раз его услышал, не спутаешь ни с каким другим. У меня на глаза наворачиваются слезы.

Я распахиваю входную дверь и бегу к маминой машине, припаркованной в конце подъездной дороги. Это старый тяжелый универсал, который у нас с незапамятных времен. Я падаю на край пассажирского сиденья. Говорят, история повторяется, разве нет?