Дорога праха

В этом коридоре не было окон, и Каз рвано вдыхала через рот, давясь воздухом, каждым открытым участком кожи чувствовала раздражение, будто потные ладошки погладили.

Открыв дверь, она прислушалась, замерла на пороге. Тихо, только чьё-то сопение во сне и скрип зубов. Свет из окна падал на камзол с серебряными пуговицами. На месте.

Казимира втиснулась в проём и бесшумно прикрыла за собой дверь. Кто-то кашлянул, поперхнулся во сне. Келья, отведённая для княже, была разделена на две спальни – побольше и поменьше. Каз оказалась в первой, но спящего на кровати не разглядела. Скорее всего, здесь спал Валлет, а в меньшей комнате – телохранитель.

В тёмных углах и тенях за шкафом Казимира никого не нашла. Заглянула во вторую спальню – убийца ещё не добрался. На одном из стульев Каз заметила красную куртку и пояс с закреплёнными ножами. О, спасибо.

Княжеская постель стояла у стены, дальней от окна, от двери её отделяли два стула – похоже, телохранитель позаботился о препятствиях для незваных гостей. Не задержат, так шума наделают. Ещё два стояли со стороны окна. Каз обогнула преграды и встала в углу у подоконника, чтобы ассасин не заметил её.

Секунды тянулись и тянулись.

А если убийца явился за кем-то из Белых? Мало ли? К зафери, пусть хоть каждому слуге глотку перережет.

Ветер швырял в комнату мычания коров, лай, вой, стрёкот.

А если это Гур послали кого-то за Каз? Давать врагу фору не в их привычке. Хм, тем лучше, встречу его ножом в кишки.

Свист ветра, чей-то кашель вдалеке. Ршх-х-х. Вот оно. Поиграем?

6

Ступня в мягком ботинке бесшумно опустилась на подоконник, но Казимира поборола желание ударить сразу. Вторая нога встала рядом с первой, ассасин замер: присматривался, похоже, ту ли комнату выбрал. Раз. Два.

Каз воткнула кинжал чуть ниже колена, по руке прошла дрожь от того, как лезвие царапнуло кость. Ассасин тихо взвыл и зашипел, попытался ударить Каз в лицо, но она увернулась. Лезвие врага царапнуло её по макушке, срезало кусочек скальпа и пригвоздило к стене. Вторым ножом, что закрепила на поясе, Каз ударила в низ живота, и ассасин повалился в комнату. Наконец. Чтобы выиграть пару секунд, Казимира пнула его под рёбра.

– Какого хера?!

В комнате зажглись лампы.

Каз выдернула кинжал из стены, коснулась раненой макушки и обернулась к свету. Ассасин держался за рукоять ножа, торчащего из живота, всё ещё пытался встать, но уставился на Казимиру и забыл, что нужно сопротивляться:

– Вир?[11] Сарсéм, э яáрщиныз?[12]

Каз вспомнила его лицо, но не имя. Заткнись!

Кто-то наступил ему на ногу чуть ниже того места, откуда торчал первый нож. Конечно, телохранитель. Каз обернулась ко второй фигуре – в дверях меньшей спальни стоял княже. Они поменялись местами, чтобы Валлет не попал под удар? Могла бы и сама догадаться.

– Кто тебя прислал? – спросил телохранитель и надавил сильнее. Голос спокойный, будто каждый день только в таких ситуациях и оказывался.

Ассасин заскулил, дёрнулся вперёд и получил кулаком в челюсть.

– Вегард, полегче, – скомандовал Валлет. – Смотри-ка, милая, от тебя тоже есть толк, – с искренним удивлением сказал княже, пока Вегард усаживал пленника на стул и простынёй связывал ему руки за спиной.

– Помочь? – спросила Каз у телохранителя, не позволяя себе ответить на это «милая».

– Ты уже сделала достаточно. – Вегард глянул на неё и нахмурился: – Ранил?

По лбу, и правда, текло что-то тëплое.

– Царапнул, – отмахнулась Казимира и тыльной стороной ладони стëрла кровь.

Не отвлекаясь от связанного, Вег указал большим пальцем на вторую спальню:

– Там есть аптечка.

Казимира спросила бы, что они будут делать с ассасином, но знала ответ заранее и спорить не собиралась. Княже отступил, чтобы пропустить её в меньшую комнату, и сказал:

– Это не входит в твои обязанности.

– Обращайтесь, ваша светлость.

* * *

Ни Валлет, ни Вегард не стали расспрашивать Казимиру ночью, как она попала в комнату, откуда узнала про убийцу – пообещали утром вернуться к этому разговору.

– Да, и не буди слуг, – сказал Вегард, когда Каз собиралась выйти, – я здесь сам разберусь.

К себе Казимира вернулась голодной и злой, зато с пластырем на макушке.

Злилась она даже не на князя, которого слова благодарности, наверное, задушили бы. Злилась на себя. Ради чего были эти шесть лет? Чтобы вернуться к тому, с чего начинала? К таким людям, которым самим бы нож воткнуть в живот?

Нет. Теперь есть оправдание. Это временно и это только ради выживания.

Утром у стула с одеждой Казимира нашла тонкие сандалии, бинт, вату и спирт. Она так крепко спала, что даже не заметила, как кто-то вошёл? Теряет сноровку.