Дорога Рока

К этому моменту они уже выехали на следующую тропу. Путь в этот раз занял больше времени, но впереди ничего не появлялось. Мастер уже хотел предложить вернуться, когда вдруг раздался звук, который никто не слышал уже почти две недели. Зазвонил телефон Ромы. Удивленный, как и остальные, он достал девайс из кармана.

– Не определился номер… – он тапнул по экрану – Алло?

Рома изменился в лице за секунду.

– Нет… Нет, я в порядке… т… Нет, я в порядке…

Он ушел в корму, сел на край, спиной к остальным и свесил ноги. Пуля остановил телегу. Рома говорил тихо, так, что остальным было слышно только невнятное бормотание. Все молча переглядывались, пока через пару минут вокалист не убрал трубку от уха. Шмыгнув носом и вздохнув, он повернулся и сказал:

– Можем ехать назад.

– Ромах, а кто звонил-то? – спросил Пуля.

– Потом.

Вскоре они снова оказались у камня. Никто не говорил ни слова. И это было хорошо, потому что внутри Мастера тревога извивалась как уж на сковородке. Вторая справа тропа была той, что звала его. Чего Коля хочет сильнее всего? О чем он больше всего жалеет? Готов ли он к тому, что остальные могут увидеть это? Не то, чтобы после недавнего разговора осталось что-то действительно стыдное…

Впереди показались два силуэта.

– Стоп, – выпалил Коля, – Разворачиваемся.

– Быстро ты… – Пуля не успел договорить.

– Саня, пожалуйста, разверни лошадь и поехали назад.

Так же, как и в первом случае, голоса прозвучали близко, будто совсем рядом:

– Коленька, сынок…

– Ты можешь быстрее?! – процедил он сквозь зубы.

– Сын, мы пришли, чтобы извиниться…

Челюсть свело от давления. Коля слышал, как Вуди что-то спросил, но не понял ни слова. Волна образов из прошлого оглушила его восприятие, а слабый писк в ушах казался громче любой пожарной тревоги.

– Мы поняли наши ошибки…

Он хотел закрыть уши, но руки не подчинялись. Пальцы будто слились воедино, впившись в ладонь. Огромных усилий стоило просто заставить себя начать ровно и глубоко дышать.

Когда удалось, наконец, вернуть контроль, оказалось, что они снова стоят у путевого камня. Мастер сидел на вещевом ящике, Вадик и Слава сидели на корточках прямо перед ним, Перо стоял прямо над ними, а Пуля так и сидел слева на водительском. Оглядевшись, и безуспешно стараясь избегать глаз друзей, Мастер медленно провел ладонями по лицу, будто смывая остатки стресса. Он здесь, он сейчас. Он – результат собственных решений, а не кого-то еще.

– Я нормально, нормально… – отмахнулся Мастер.

– Чувак, у тебя… – Вуди показал пальцем на собственную щеку.

Мастер вытер свою, и это оказалось ошибкой. Он испачкал лицо в крови потому, что два ногтя правой руки продавили кожу ладони пока он сжимал кулаки. Изнанка футболки смогла помочь, а пятно не будет видно на черной ткани.

– Ты их не простил, да?

Ну конечно, он и забыл, что Слава знает, в чем дело.

– Не смотри так. Не надо меня жалеть.

– Ага, взяли мы и резко перестали беспокоиться о братане, – Пуля всплеснул руками – сейчас, только переключатель найду…

– А чего толку? – Мастер уставился в туман снаружи телеги – Беспокойством ничего не решить. Это уже дела давно минувших дней.

– Практично-прагматично, типичный Мастер…

– Саня, если ты пытаешься поддержать, то твое раздражение не помогает! – не выдержал Коля.

– Извини, просто меня бесит, когда моего друга кто-то доводит до такого состояния. Даже если это делает сам друг.

– Спасибо, блин… То есть, правда, спасибо. Без блинов. Пацаны, извините, что истерику тут устроил…

Все ответили хором:

– Ты дурак, что ли?

– Ничего, понимаем…

– Да ты просто, типа, постоял и сел…

Кроме Ромы, который сказал, спустя мгновение:

– Мне позвонил мой батя.

Взгляды тут же переключились на него, что стало облегчением для Коли.

– Он интересовался, все ли со мной хорошо? – вокалист саркастически усмехнулся – Он. Как будто ему не было плевать с высокой колокольни все эти годы. Сказал, что скучает, что гордится, что его сын такой талантливый… Я говорил, что нас в семье пятеро, но не говорил, какой я по счету. Угадайте. Третий, блин! В по шкале от уровня “наследник отцовского бизнеса” до “избалованный младшенький” я оказался ровно посередине. Я получал процентов десять его внимания. Однажды, лет в восемнадцать, я ему за это предъявил. Попросил быть рядом почаще. Знаете, что он сделал? Нанял мне психолога! И пропал из моей жизни еще на полгода!

– Уф…

– В точку, Саня. И вот сейчас, когда мне уже двадцать пять, слышать его голос в трубке… Как бы… Это был не он, ясен хрен. Но слышать, как его голос это говорит, извиняется, жалеет, что упустил время со мной, и так далее… Я так долго хотел это услышать. Очень, сука, долго! И потому вместо благодарности, есть только одна мысль…

– …Послать его нахрен, – закончил за него Мастер.

Рома выдохнул, уперев руки в бока, и закивал.

– Мои от меня отказались, – сказал Коля – Алкаши. И ладно, если бы когда я был младше пяти. Я бы ничего не понял и жил себе с новой семьей, звал бы их мамой с папой. Они отказались, когда мне было десять. Гитару я в руки вообще взял, чтобы отвлечься от шума их “веселых” посиделок.

Молчание казалось гуще тумана вокруг.