Дорога шамана

Кидона всегда были хищниками и жили тем, что нападали на других. Мирные кочевники передвигались за своими стадами от пастбища к пастбищу. Их миграции зависели от времени года. А кидона следовали за ними — так волки охотятся на равнинных антилоп. На протяжении довольно многих лет некоторые гернийские купцы успешно торговали с жителями равнин, когда те собирались на свои традиционные осенние ярмарки, но по большей части мы не обращали друг на друга внимания.

В течение жизни многих поколений у кочевников не было ничего такого, что интересовало бы нас, и мы знали: они будут яростно сражаться, чтобы сохранить то, что у них есть. Все жители равнин владели магией, и в тех редких случаях, когда нам приходилось скрещивать с ними оружие, добра нам это не приносило. Разве можно сражаться с человеком, который, взмахнув рукой, заставляет твоего коня опуститься на колени или пулю пролететь мимо цели? Поэтому мы их не трогали. У нас было море и свои провинции, а у них — свои равнины. Если бы обитатели Поющих земель не закрыли нам доступ на побережье, так бы и оставалось до конца времен.

Только когда у нас возникла нужда в новых территориях, мы вступили в борьбу с жителями равнин. Мы всегда знали, что железо может остановить действие магии, но трудность заключалась в том, чтобы подобраться к дикарям на такое расстояние, откуда мы могли бы использовать гибельное для них оружие. В стародавние времена один гернийский король отправил на равнины рыцарей, приказав им отомстить за смерть сына одного из аристократов. Магия кочевников не могла коснуться рыцаря в доспехах или закованного в броню коня, но догнать их, чтобы причинить хоть какой-то вред, так и не удалось. Они просто спасались бегством — и все. Наши солдаты пытались стрелять в них из луков, но их шаман одним движением пальца мог без проблем сломать любое оружие, сделанное из дерева. Свинцовая пуля? Они замедляли ее полет, ловили, а потом оставляли у себя на память.

Однако мы научились использовать железную дробь, и вот тогда дело сдвинулось с мертвой точки. Жители равнин были бессильны против железа, и отряд, засевший с мушкетами в кустах, мог одним залпом прикончить целую банду дикарей. Как-то раз нам удалось выбить из седла одного из боевых шаманов с расстояния в три раза большего, чем то, на котором они нас опасались. Его не пришлось убивать, достаточно было ранить железом, и магия его покинула. Они даже подобраться к нам не могли.

Но даже и тогда, если бы вождям племен пришло в голову объединиться и выступить против нас единым фронтом, они могли бы одержать победу. Они были кочевниками, их дети чуть ли не с самого рождения сидели в седле. Таких всадников, как они, больше нет на свете. Но в этом заключалась и их слабость. Когда случалась засуха, вспыхивала эпидемия или просто возникали какие-то споры, они просто снимались с места и уходили. Так они и поступали по мере нашего продвижения в глубь их земель, оставляя нам скот, овец и весь свой скарб. Разумеется, отдельные маленькие кланы сдавались и заключали с нами мир, соглашаясь с тем, что теперь им придется жить в домах, стоящих на одном месте. Другие же продолжали сражаться до тех пор, пока мы не прижали их к Рубежным горам.

Лес и горы — не слишком подходящее место для конных воинов. Вот там началась настоящая война со всеми ее ужасами. Мы согнали вместе несколько разных племен, и они едва сами не прикончили друг друга. Они уже понимали, что потеряли почти все свои выпасы, большая часть их стад досталась нам или погибла во время отступления. Глядя на равнины с высоких плато, они видели наши крепости и города, выросшие там, где еще совсем недавно паслись их животные. Сражение в Широкой Долине было одним из самых кровавых. Говорят, там погибли все способные держать оружие взрослые мужчины из племени терну. Разумеется, мы взяли на себя заботу об их женщинах и детях — разве могло быть иначе? Помогли им построить дома и объяснили, как нужно жить, преподали уроки земледелия. Сражение было тяжелым и жестоким, но в конце концов оно принесло добро этим людям. Твой отец поступил благородно, когда дал им овец, семена и научил жить на одном месте.

А вот с племенем портренов дело обстояло иначе. Они предпочли умереть, все до одного — мужчины, женщины, дети. Мы не смогли им помешать. Когда стало ясно, что победа останется за нами и им либо придется склонить головы и стать верными подданными короля Тровена либо уйти в горы, они повернулись и направили своих коней в реку Красной Рыбы. Я видел это собственными глазами. Мы преследовали портренов, время от времени вступая с ними в короткие стычки. Многие из их сильных магов были убиты нами за несколько дней до этого, и единственное, что они могли, — окружить себя защитными заклинаниями.