Дорога шамана

Владельцы речных судов отлично знали, что требуется кавалеристам в пути. Некоторые это знали даже слишком хорошо, но я с радостью отметил, что они обращаются к отцу уважительно, хотя он уже много лет как вышел в отставку, и оказывают почести, какие пристали «боевому лорду» — так иногда с любовью называли новых аристократов короля. Двое из матросов оказались жителями равнин. Прежде я ничего подобного не видел и сразу понял, что капитан Рошер заметил неудовольствие отца, поскольку он тут же принялся объяснять: мол, у обоих надеты широкие железные ошейники — знак того, что они добровольно отказались от использования магии. Отец напомнил капитану, что среди гернийцев нашлось бы немало людей, с радостью взявшихся за эту работу, а дикарям следует жить среди своих соплеменников. Больше они на эту тему не разговаривали, но чуть позже, уже спустившись в нашу каюту, отец сказал, что в следующий раз он будет значительно строже подходить к выбору судна.

Несмотря на это, наше путешествие вскоре вошло в приятный ровный ритм. Вода в реке стояла низко, течение было спокойным, а рулевой хорошо знал свое дело. Он уверенно вел баржу по фарватеру, и матросам практически нечего было делать, разве что следить за корягами. Капитан оказался храбрым человеком, и мы продолжали свой путь даже ночью при свете луны. Поэтому наше судно достаточно быстро приближалось к цели. Помимо нас на этой барже совершали путешествие двое молодых охотников благородного происхождения из Старого Тареса и их проводник. Они возвращались домой с несколькими ящиками рогов и шкур в качестве доказательства того, как чудесно они провели время в Широкой Долине. Я завидовал их великолепным мушкетам, элегантным охотничьим курткам и сверкающим сапогам.

Оба были первыми сыновьями в благородных семьях, принадлежащих к старой аристократии. Меня несколько удивило, что они путешествуют по стране, наслаждаясь жизнью, но они объяснили, что в столице считается хорошим тоном, если молодые наследники повидают мир и примут участие в нескольких приключениях, прежде чем в тридцать лет осесть в родовом поместье. Когда я сравнивал их с моим братом Россом, я видел, что он значительно превосходит их во всем.

Их сопровождал старый, много повидавший на своем веку охотник, чьи рассказы скрашивали наши общие трапезы. Отец не меньше нашего получал удовольствие от его увлекательных историй, но, оставаясь со мной наедине, предупреждал, что в них почти все вранье, и каждый раз подчеркивал, что придерживается не слишком-то высокого мнения о юных шалопаях. Они были всего на несколько лет старше меня и пару раз после обеда приглашали присоединиться к ним за стаканчиком бренди с сигарами, но отец велел мне придумать вежливый предлог и отказаться от совместного времяпрепровождения. Я сожалел, что мне не удалось с ними подружиться, но слово отца в данном вопросе было законом и обсуждению не подвергалось.

— Они распущенны и не знают, что такое дисциплина, Невар. Молодые люди их возраста не должны вечерами напиваться до потери сознания и хвастаться своими победами. Держись от них подальше. Ты ничего не потеряешь, избегая их.

В Старом Таресе я бывал всего лишь дважды. В первый раз, когда мне было три года, и я почти ничего не запомнил, кроме мирно несущей свои воды реки и заполненных людьми мощеных улиц. Еще раз мы ездили в столицу с отцом и братьями, когда мне исполнилось десять, чтобы записать в Духовную семинарию Святого Ортона моего младшего брата Ванзи, которому суждено было стать священником. Учебное заведение считалось очень престижным, и отец хотел внести его имя в списки заранее, чтобы не сомневаться в том, что его примут, когда подойдет время.

Во время того визита мы остановились в элегантном городском особняке моего дяди Сеферта Бурвиля. Нас тепло приняло все его семейство: славная гостеприимная жена, сын и две дочери. Дядя провел со мной несколько часов в библиотеке, показывая бесконечные дневники, которые вели сыновья-солдаты рода Бурвилей, а также многочисленные добытые ими трофеи. Среди них имелись не только украшенные драгоценностями мечи, полученные от поверженных в сражениях врагов благородного происхождения, но и более мрачные сувениры, появившиеся после ряда столкновений с дикарями куэртами, живущими на юго-востоке. Например, ожерелья из человеческих шейных позвонков и бусы из лакированных волос, отобранные у них в качестве военных призов.

Кроме того, дядя показал мне огромное количество охотничьих трофеев: шкуры бизонов, ноги слонов и даже целую стену колючих рогов горбатых оленей, присланных моим отцом. Дядя дал мне понять, что я должен гордиться героическим прошлым нашей семьи и он рассчитывает, что я сумею продолжить славные традиции рода Бурвилей. Думаю, он переживал, что не сумел произвести на свет собственного сына-солдата. Пока у его наследника не появится свой сын-солдат, дневников в библиотеке не прибавится. Впервые почти за сто лет в военной истории семьи будет перерыв. Его сын не пришлет письменного отчета о своих достижениях, и дядю это явно огорчало.