Дорога шамана

Впрочем, я постарался забыть не только о загадочной женщине. Точно так же я больше не думал о тайных сомнениях отца относительно моего будущего. Девара явился для меня испытанием, возможностью понять, смогу ли я при определенных обстоятельствах усомниться в правильности решения командира, выступить против вожака дикарей и стать полководцем в своей собственной жизни. Я лишь единожды бросил Девара вызов, и то не слишком серьезно, а потом снова подчинился его воле. Я не усомнился в мудрости отца. Но я ему солгал. Солгал для того, чтобы он подумал, будто я нашел в себе силы противостоять кидона. Я рассчитывал, что ложь заставит отца меня уважать, но ничего подобного не произошло. Его отношение ко мне нисколько не изменилось.

Некоторое время я отчаянно старался завоевать его расположение и с удвоенным рвением не только тренировался во владении мечом и технике каваллы, что очень любил, но с головой погрузился в науки, которые ненавидел. Мои оценки взлетели на головокружительные высоты, и, проглядывая ежемесячные отчеты о моих достижениях, отец меня хвалил. Но слова были теми же, что я слышал от него всю жизнь. Теперь, когда я узнал, что он сомневается в моих воинских способностях, я вдруг обнаружил, что не верю в его похвалы. А когда он меня ругал, я чувствовал его неудовольствие в два раза сильнее, и тогда мое собственное отвращение к себе только усиливало его разочарование во мне.

Я до определенной степени осознавал: мне никогда не удастся совершить ничего такого, что помогло бы завоевать уважение отца. И потому принял совершенно осознанное решение не думать о том, что со мной произошло. Встреча с древесным стражем в мире грез и ложь отцу никоим образом не укладывались в мое представление о собственной жизни, и потому я их отбросил. Думаю, именно так живет большинство людей. Они стараются забывать о том, что не соответствует их представлению о себе. Как изменилось бы наше понимание реальности, если бы мы отбрасывали все дела и тревоги, которые не могут сосуществовать с нашими мечтами?

Однако эта мысль пришла мне в голову много лет спустя. А тогда я тратил все силы на то, чтобы жить самой обычной жизнью. После выздоровления я вдруг стал так стремительно расти, что удивил даже собственного отца. Я ел, точно изголодавшийся дикий зверь, вытягивался, словно молодой побег, и становился сильнее. В шестнадцать лет я за восемь месяцев сменил три пары сапог и четыре куртки. Мать с гордостью говорила подругам, что, если я в скором времени не перестану расти, ей придется нанять отдельную портниху только для того, чтобы прилично меня одевать.

Как и у большинства юношей моего возраста, у меня имелись собственные заботы, казавшиеся мне невероятно важными. Моего младшего брата, которому было суждено стать священником, отправили из дома для прохождения начального курса обучения. Ярил начала носить длинные юбки и высокие прически. Но все это прошло мимо. Меня слишком занимало, смогу ли я первым нанести удар своему наставнику по фехтованию, а также необходимость улучшить меткость стрельбы из ружья. Теперь я смотрю на эти годы как на самые эгоистичные в моей жизни, однако, с другой стороны, считаю, что сосредоточенность на себе необходима молодому человеку, перегруженному занятиями и тонущему в потоке новых знаний. А именно на это я в то время себя и обрек.

Даже события, происходящие за пределами нашего дома, меня не особенно трогали, ибо я слишком много сил и внимания отдавал своим занятиям. Любые новости всегда преломлялись сквозь мои представления о собственном будущем. Я знал, что король и старая аристократия сражаются за власть и налоги. После обеда отец иногда говорил о политике с моим старшим братом Россом, и хотя я знал, что политика не должна интересовать солдата, прислушивался к их беседам. Мой отец имел право голоса в Совете лордов и часто получал послания, где содержались самые разные новости.

Он всегда поддерживал короля Тровена. А старым аристократам следовало наконец принять планы его величества касательно будущего нашего королевства, которое расширяло свои границы на восток, пересекая равнины, а не на запад – к побережью. Старые аристократы с радостью возобновили бы нашу древнюю борьбу с обитателями Поющих земель ради того, чтобы отвоевать у них назад прибрежные провинции. Мой отец считал, что король поступает мудро, и все представители новой аристократии были на его стороне, они всячески поддерживали экспансию Гернии на восток. Я не очень обращал внимание на все эти перипетии. Политическая борьба, разумеется, имела к нам отношение, но все главные события происходили в столице – в Старом Таресе, расположенном к западу от наших владений.

Меня гораздо больше интересовали новости с восточных границ, а они всегда начинались с распространения чумы спеков.