Дорога шамана

Ремвар весело поздоровался со мной и пожелал удачного путешествия на запад и успехов в Академии. Он был первым сыном и наследником титула своего отца, и когда он заявил, будто тоже хотел бы куда-нибудь уехать, я усомнился в его искренности. По его словам, он с радостью отправился бы в чудесное путешествие, вместо того чтобы оставаться дома и выполнять обязанности, выпавшие на его долю.

– Добрый бог решает, кем мы должны стать, – ответил я ему. – И я не завидую наследству моего старшего брата или судьбе младшего, который станет священником. Я буду тем, кем мне суждено быть.

– О да, наша судьба предопределена. Но почему человек не может иметь несколько предназначений? Твой отец был солдатом, а теперь он лорд. Почему наследник не может быть поэтом или музыкантом? Сыновья-солдаты из благородных семей ведут дневники, где делают рисунки, верно? Получается, что ты не только солдат, но к тому же писатель и натуралист.

Его слова открыли еще одно окно в мое будущее, о котором прежде я никогда не задумывался. Меня всегда занимали минералы и камни, но я считал свой интерес недостойным, происками злых сил. Может ли человек быть един в двух лицах, не нанося тем самым оскорбления доброму богу? Я прогнал предательскую мысль, в глубине души зная правильный ответ.

– Я солдат, – громко заявил я. – Мои наблюдения и записи будут полезны тем людям – военным и поселенцам, – кто придет после меня. И во мне нет зависти к судьбе моих братьев.

Наверное, Ремвар услышал осуждение в моем голосе, потому что нахмурился и начал:

– Я только имел в виду…

Но тут Ярил перебила его, воскликнув:

– О ангелы! Я потеряла сережку! Она новая, папа подарил мне их по случаю сегодняшнего праздника. С лазуритом! Ой, что он обо мне подумает. Он решит, что я не ценю его подарки. Я должна ее найти!

– Я тебе помогу, – тут же предложил Ремвар. – Как ты думаешь, где она могла упасть?

– Скорее всего, на дорожке возле теплицы, – высказала предположение Карсина. – Помнишь, ты отошла в сторону и у тебя еще волосы запутались в кусте стелющихся роз? Думаю, именно там ты ее и потеряла.

Ярил с благодарностью улыбнулась подруге.

– Да, ты права. Пойдем поищем там.

– Я с тобой, – вскинулся я и смерил Ремвара оценивающим взглядом.

– Не будь дураком, – возмутилась Ярил. – Карсина вышла в сад, чтобы немного отдохнуть от танцев. Ей совсем не хочется возвращаться в душный зал, а мы не можем оставить ее тут одну. Кроме того, ты обязательно втопчешь в землю мою бедную сережку своими огромными ножищами, причем еще до того, как успеешь заметить. Нас двоих вполне достаточно, чтобы отыскать одну маленькую безделушку. Ждите нас здесь. Мы скоро.

Она встала. Я знал, что не должен отпускать ее разгуливать по темным дорожкам наедине с Ремваром, но Карсина похлопала по скамейке рядом с собой, приглашая присесть, и, конечно же, я как благовоспитанный человек не мог оставить ее в саду в полном одиночестве.

– Давайте побыстрее, – предупредил я сестру.

– Конечно. Сережка там либо есть, либо ее нет, – ответила она.

Ремвар осмелился предложить ей руку, но она с кокетливым осуждением покачала головой и повела его за собой в темноту. Я некоторое время смотрел им вслед, и тут Карсина тихо спросила:

– Ты не хочешь посидеть? Неужели у тебя не устали ноги после танцев? Я так просто падаю. – Она выставила изящную ножку, словно хотела показать мне, как она устала. – Ой, завязка развязалась. Придется пойти в дом. Если я наклонюсь тут, я перепачкаю подол.

– Позволь мне, – задыхаясь от волнения, предложил я и поспешно опустился на одно колено, не опасаясь испачкать новые брюки, поскольку знал, что погода стояла сухая, а дорожки в нашем саду всегда тщательно подметаются.

– Ой, что ты! – вскричала Карсина, когда я взял в руки шелковые завязки ее бальных туфель. – Ты испортишь форму. А ты в ней выглядишь таким мужественным.

– Немного пыли на колене форме не повредит, – проговорил я, млея от комплимента. – Я завязываю туфельки моей сестре с тех пор, как она родилась. У нее узелки получаются слабые и тут же развязываются. Ну, вот. Как? Не слишком туго? Или, может быть, слабо?

Карсина наклонилась, чтобы взглянуть на мою работу. У нее была изящная, как у белого лебедя, шейка, и меня снова окутал запах гардений. Она повернулась ко мне, и наши лица оказались в нескольких дюймах друг от друга.

– Прекрасно, – тихо молвила она.

Я не мог ни пошевелиться, ни членораздельно ответить ей.

– Спасибо, – поблагодарила она меня, наклонилась вперед, и ее губы мимолетно коснулись моей щеки – невинный сестринский поцелуй, от которого сердце у меня в груди забилось точно безумное. В следующее мгновение Карсина отодвинулась от меня и удивленно поднесла руку к губам. – Ой, бакенбарды!

Я в ужасе прикоснулся рукой к щеке.

– Я брился! – вскричал я, а Карсина рассмеялась, и мне показалось, будто в утреннем небе запели ласточки.

– Конечно брился! Я же не имела в виду, что у тебя щетина. Просто у тебя такие светлые волосы, и я думала, что ты еще не бреешься.

– Я бреюсь вот уже целый год, – гордо сообщил я и вдруг понял, как мне с ней легко.