Дорога славы

Показала она мне не рыбацкое снаряжение, а как ловить форель руками. Но я знал, как. Мы забрели в чудесный ручеек, как раз приятно прохладный, двигаясь как можно тише, и выбрали место под нависшей скалой, место, где форель любит собираться и думать — рыбий эквивалент клуба джентльменов.

Ловля рыбы руками заключается в завоевании ее доверия и последующем злоупотреблении им. Примерно через две минуты я ухватил одну, фунта на два-три, и выбросил ее на берег, и Стар поймала почти такую же.

— Сколько вы сможете съесть? — спросила она.

— Выбирайтесь на берег и обсохните, — сказал я. — а я поймаю еще одну.

— Лучше две или три, — поправила она. — С нами будет Руфо. Она бесшумно вышла на берег.

— Кто?

— Ваш придворный.

Я не стал спорить. Я был готов поверить в семь чудес до завтрака, так что продолжал ловить завтрак. После еще двух я остановился, поскольку последняя форель оказалась самой большой из всех, мною виденных. Эти голодранцы прямо в очередь выстраивались, чтобы их схватили.

К тому времени Стар уже развела костер и чистила рыбу острым камнем. Мелочи, любая девчонка-скаут умеет создать костер без спичек. Я и сам мог бы, проведя несколько часов в этаком счастье, просто потерев одно о другое два сухих клише. Однако я заметил, что тех двух коротких гробиков не стало. Ну да я их и не заказывал. Я присел рядом и принял эстафету чистки форели.

Стар вскоре возвратилась с фруктами, похожими на яблоки, но темно-лиловыми по цвету, и с изрядным количеством молодых грибов. Она несла добычу на широком листе, типа канны или ти, только побольше. Больше похоже на банановый лист.

У меня потекла слюна.

— Эх, если бы у нас была соль!

— Я достану. Боюсь только, в ней будет порядочно песку.

Стар поджарила рыбу двумя способами: над огнем на раздвоенной сырой палочке и на горячей плоской глыбе известняка, где был костер, — она все время передвигала огонь, поддерживая его и подкладывая рыбу и грибы туда, где он был. Этот способ мне показался лучше всего. Тонкие травинки оказались местным луком и чесноком, а крохотный клевер на вкус и на вид был похож на конский щавель, От этого, да еще с солью (которая была крупная и с песком и которую, возможно, лизали животные, прежде чем ее достали мы, на что мне было наплевать), форель была вкуснее всего, что я пробовал когда-либо. Ну, естественно, погода, обстановка и компания на это здорово повлияли, особенно компания.

Я пытался вспомнить какой-нибудь высокопоэтический способ, чтобы сказать: «Как насчет того, чтобы нам с вами обосноваться прямо тут на следующие десять тысяч лет? Законным или неофициальным образом — вы не замужем?» И тут нас прервали. Это было тем более досадно, что я изобрел несколько прелестных выражений, абсолютно новых для самого старого и самого практичного предложения в мире.

Старый плешивец гном с шестизарядкой завышенных габаритов стоял позади меня и ругался.

Я был уверен, что это ругань, хотя язык был мне незнаком. Стар повернула голову, что-то сказала негромко и укоризненно на том же языке, уступила ему место и предложила форель. Он взял форель и съел изрядную ее часть, прежде чем сказал по-нашему:

— В следующий раз ничего ему не заплачу. Посмотрите.

— Не надо было пытаться его обмануть, Руфо. Попробуй грибы. Где багаж? Я хочу одеться.

— Вон там.

Он снова принялся уплетать рыбу. Руфо был доказательством того, что некоторым людям надо носить одежду. Он был весь розовый и пузат во всех местах. Однако у него были удивительно хорошие мускулы, чего я никак не подозревал, иначе я проявил бы больше осторожности, отнимая у него ту пушку. Я решил, что если он захочет побороться со мной по-индейски, мне придется выкручиваться. Он глянул на меня из-за полутора фунтов форели.

— Желаете ли вы быть экипированным тот же час, милорд?

— Че? Можешь сначала позавтракать. А что это за тягомотина с «милордом»? В прошлый раз, когда мы виделись, ты крутил револьвером у меня под носом.

— Извините, милорд. Но это велела сделать Она… а что велит Она, должно быть сделано. Поймите меня.

— Мне это как раз подходит. Кто-то же должен править. Но лучше зови меня Оскар.

Руфо глянул на Стар, та кивнула. Он оскалился.

— О'кей, Оскар. Никаких обид?

— Ни капли.

Он отложил рыбу, вытер руку о бедро и выставил ее вперед.

— Здорово! Значит, вы бьете, что нужно, а я доканчиваю. Мы пожали друг другу руки, и каждый попытался тут же раздавить костяшки пальцев другому. Кажется, мне это удалось чуть получше, но я решил, что он когда-то был кузнецом.

Лицо Стар выразило явное удовольствие, и на нем снова показались ямочки. Она расположилась у костра, став похожей на гамадриаду на обеденном перерыве; теперь она внезапно вытянулась вперед и наложила свою сильную стройную руку на наши сжатые пальцы.

— Мои верные друзья, — сказала она от души. — Мои добрые мальчики, Руфо, все будет хорошо.

— У вас Видение? — сказал он с интересом.

— Нет, просто чувство такое. Но я уже больше не волнуюсь.

— Мы не можем ничего сделать, — угрюмо сказал Руфо, — пока не разделаемся с Игли.

— С Игли разберется Оскар.

И одним плавным движением она поднялась на ноги.