Дорога Славы

Грустить я не перестал. Баловаться с такой симпатичной девочкой стоило только по любви, хотя бы отчасти, а любви-то и не было, лишь прекрасный этот мех… Да еще я опасался, что баловство с Жай-и-ван может превратиться в любовь, а она не сможет выйти за меня замуж, даже если Стар меня отпустит.

Или не отпустит — на Центре запрещена полигамия. В некоторых тамошних религиях есть постановления за или против того и другого, но религий в этой мешанине культур бессчетное множество, так что они взаимно уничтожаются по типу противодействующих обычаев. Культорологи провозглашают “закон” религиозной свободы, который, по их мнению, неуместен. Свобода вероисповедания в любой культуре обратно пропорциональна силе главенствующей религии. Это считается одним из образов общей инвариантности, а именно, что любые свободы произрастают из столкновений в культуре, ибо не уравновешиваемый своей противоположностью обычай становится принудительным и всегда рассматривается как “закон природы”.

Руфо не соглашался; он считал, что его коллеги составляют уравнения из величин несоразмерных и неопределимых — пустоголовые! — и что свобода никогда не являлась чем-то большим, чем счастливый случай. Средний человек, в любой человеческой расе, ненавидит любую свободу и боится ее, не только для соседей, но и для себя самого, и растаптывает ее когда только можно.

Возвращаясь к первоначальной теме — центристы пользуются любой формой брачных контактов, А то и никакой. Практикуется домашнее сотрудничество, сожитие, размножение, дружба и любовь — но не обязательно все вместе или с одним и тем же лицом. Контакты могли по сложности равняться договору слияния корпораций, определяя срок, цели, обязанности, ответственность, число и пол детей, методы генетического отбора, необходимость нанятия приемных матерей, условия прекращения и право выбора расширения — все, что угодно, кроме “верности в браке”. Там вне сомнения то, что это невозможно внедрить силой и, следовательно, нельзя это включать в контракт.

Однако верность в браке встречается там чаще, чем на Земле; она просто не устанавливается законом. Есть у них древняя поговорка, дословно: “Женщины и Кошки”. Она означает: “Женщины и кошки поступают, как вздумается, мужчинам и собакам лучше к этому относиться спокойно”. У нее есть и противоположность: “Мужчины и Погода”. Она немного груба и, по крайней мере, столь же стара, поскольку взята под контроль уже давно.

Обычным договором является отсутствие договора; он переносит свою одежду к ней в дом и остается там, пока она не выкинет его одежду за дверь. Эта форма высоко ценится из-за своей стабильности: женщине, которая “высвистнет ботинки”, приходится нелегко в поисках другого мужчины, который отважится на то, чтобы противостоять ее вспыльчивости.

Мой “контракт” со Стар — если контракты, законы и обычаи были применимы х императрице, а они не были и не могли быть применены — был не сложнее обычного. Но это было источником моего все возрастающего беспокойства.

Поверьте мне, я НЕ ревновал.

Но меня все больше тревожили эти заполняющие ее мозг мертвецы.

Однажды вечером, когда мы одевались на какую-то чепуху, она резко ответила мне. Я взахлеб рассказывал о том, как я в тот день обучался математике, и, ясное дело, интересно это было не больше, чем когда ребенок рассказывает о дне, проведенном в детсаде. Но я был полон воодушевления, передо мной открывался новый мир, а Стар всегда была терпелива.

Только оборвала она меня голосом баритонного регистра.

Я остановился как вкопанный.

— Ты сегодня проходила отпечатку!

Можно было буквально почувствовать, как она переключает скорости.

— Ох, простите меня, дорогой! Да, я сегодня сама не своя. Я — Его Мудрость CLXXXII.

Я проделал быстрый подсчет.

— Значит, со времени Похода ты приняла уже четырнадцать — а за все годы до этого ты приняла всего семь. Какого черта ты хочешь добиться? Пережечь себя? Стать идиоткой?

Она начала было испепелять меня, потом мягко ответила:

— Нет, ничем подобным я не рискую.

— Я слышал нечто иное.

— То, что ты мог услышать, Оскар, не имеет никакого значения, ибо никто другой не может судить как о моих возможностях, так и о том, что значит принятие отпечатки. Разве что только ты поговорил с моим наследником?

— Нет.

Я знал о том, что она его выбрала, и полагал, что он раз-другой прошел отпечатку — рутинная предосторожность на случай убийства. Но я его не встречал и встречать не хотел и, кто он такой, не знал.

— Тогда забудь, что тебе говорили. Это бессмысленно. — Она вздохнула. — Но если ты не против, дорогой, я сегодня никуда не пойду; мне лучше лечь поспать. Старый Вонючка CLXXXII хуже всех, кем я когда-либо была. Он достиг блестящего успеха в критический период, тебе бы надо о нем почитать. А вот в душе он был злобным зверем, ненавидевшим тех самых людей, которым помогал. Он еще не остыл во мне, надо держать его на цепи.

— Ну ладно, давай ляжем.

Стар покачала головой.